Любимых убивают все - страница 28

Йенни пожала плечами, потянула лямку рюкзака. Она понимала – скорее всего, Луи прав. Но ей хотелось опровергнуть его слова, хотелось рассказать то, чем Аксель с ней поделился, убедить – и его, и себя, – что теперь все по-другому, что Аксель видит в ней друга, что не мог он доверить ей такие воспоминания, намереваясь забыть о ее существовании через три месяца.

Но Йенни никогда бы не посмела ничего рассказывать Луи. Слишком дорожила чувствами Акселя, слишком верна была его беззаветному горю.

– Подожди, или, может быть, он на тебя запал? Или хочет с тобой просто переспать? Ну, знаешь, типа ему недостаточно того внимания от девчонок, которое уже есть. Но я думаю, это далеко не те отношения, на которые ты рассчитываешь.

Луи усмехнулся, привалившись спиной к стене.

– Мне кажется, или у тебя приступ словесной диареи? Всякий раз, когда речь идет об Акселе, из тебя желчь так и сочится.

– О, а мы разве вообще говорим обычно о нем? Он мне не нравится, и ты это прекрасно знаешь. – Усмешка пропала с лица Луи, он заговорил теперь серьезно, со вспыхнувшей злобой в голосе: – Но да, конечно, как же я могу такое говорить! Аксель же у нас идеальный. А теперь еще и не просто дружелюбный мальчик-красавчик, которого все должны обожать, а бедный и несчастный красавчик, которого нельзя не любить и которого мы все должны жалеть. Хотя я что-то не помню, чтобы он сильно убивался. Но зато любая девчонка теперь ему даст, потому что он такой бедный и несчастный! И семьи у него больше нет, и…

– Ты, блин, серьезно?! – перебила его Йенни. Она нахмурилась, скрестила на груди руки. – Считаешь, это так просто? Так весело? Думаешь, самый остроумный? Он за каких-то пару месяцев лишился отца и брата! Да ты даже вообразить не можешь, что он, должно быть, чувствует! Тебе ни разу в жизни никого и ничего терять не приходилось! – Из-за угла показалось несколько учеников, и Йенни перешла на свирепый шепот: – Господи, ты себя вообще слышишь? Что с тобой не так?

Последние слова она с презрением бросила Луи в лицо и отошла назад. Дыхание сбилось, щеки жгло пламенем негодования.

– Кажется, ты все-таки в него втюрилась, как и другие пустышки, – скептически произнес Луи и вошел в кабинет, грубо задев подругу плечом.

Как только преподаватель всех отпустил, Йенни выбежала из кабинета и, не сбавляя шаг, понеслась в кафетерий. На лице ее читалась тревога: широко распахнутые глаза потерянно вглядывались в лица однокурсников, покрытые трещинками губы были плотно сомкнуты. В проплывающей мимо толпе школьников Йенни пыталась выцепить взглядом Луи – хотела извиниться за то, что наговорила с утра.

Когда дело касалось Луи, Йенни предпочитала просить прощения первой, каким бы неправым его не считала. Она не могла, не умела долго на него злиться, всегда боялась, что их дружба – как это обычно и случается – закончится из-за самой незначительной и глупой ссоры.

Попытки разыскать Луи ни к чему не привели. Зайдя в просторный кафетерий, утопающий в холодных солнечных лучах, Йенни огляделась по сторонам, прошлась несколько раз по еще полупустому залу, но друга так и не обнаружила. Вернувшись к входным дверям, она разочарованно вздохнула, проверила на всякий случай, не ответил ли на ее сообщение Луи.

Вдруг Йенни почувствовала, как кто-то опустил руку ей на плечо. От неожиданности она вздрогнула, отшатнулась в сторону.