Любимых убивают все - страница 39

Затем Йенни познакомилась с парнем, который сидел за рулем автомобиля. Его звали Йорген, и он был самым страшим из всей компании. Йенни не смогла разглядеть лица нового знакомого. Единственное, что она заметила, – аляповатое полотно из татуировок, спускающихся от шеи к запястьям.

Спустя десять минут машина остановилась, и дверь со стороны Акселя распахнула Аура.

– Hola, ребята! – поздоровалась она, усаживаясь Акселю на колени. – Нас ждет лучший уикенд за этот месяц!

– А это нормально, что мы вшестером влезли в пятиместную машину? Нас не оштрафуют? – спросила Роми, когда автомобиль плавно сдвинулся с места. Легкий испуг читался на ее добром круглом лице.

– Если заметят, то оштрафуют, – бесцветно ответил Оскар.

– Лучше бы на поезде поехали.

– Роми, расслабься! Carpe diem[23], детка! – воскликнула Аура, похлопав подругу по коленке. – Правда, Йенни?

Йенни неуверенно кивнула, пожимая плечами, на что Домингес лишь закатила глаза.

Первые полчаса пути проходило коллективное обсуждение выходных: кто-то делился своими весьма своеобразными ожиданиями от фестиваля, кто-то негодовал по поводу того, что им предстоит провести в дороге около семи часов, кто-то вслух подсчитывал, достаточное ли количество алкоголя они с собой взяли. А когда беседа себя изжила, то ребята разделились на группы по интересам. Йорген, Роми и Оскар пылко обсуждали мотоциклы и электронную музыку. Их голоса заглушали даже Оли Сайкса, чей душераздирающий крик раздавался из динамиков машины.

Аура говорила с Акселем. Она шутила, но шутки эти не понимал никто, кроме них двоих; шептала что-то ему на ухо, при этом активно жестикулируя, накручивала на пальцы его волосы или заплетала их в маленькие косички. Аксель смеялся невпопад, все время стараясь незаметно скосить взгляд в сторону Йенни. Иногда друзья переходили на родной язык Ауры, и тогда казалось, что говорить она начинала в два раза быстрее. Аксель таким образом практиковал свой и без того блестящий испанский.

В этой компании Йенни ощущала себя ребенком, которого усадили за один стол со взрослыми во время Рождественского ужина. Ее накрыло чувство одиночества, причем самого унылого и гнетущего – одиночества среди людей. Более того, среди людей, которые нравились, с кем хотелось говорить. Но она лишь молча слушала их голоса, глядела внимательно и нежно на веселые лица и не понимала, отчего ей было так грустно. Если Аксель и пытался вовлечь ее в разговор, то участие Йенни в беседе заканчивалось после четырех-пяти фраз. Поэтому она снова возвращалась к тому, чтобы наблюдать за происходящим со стороны. Йенни застенчиво и восхищенно глядела на Ауру, думая, сможет ли она когда-то так же свободно и раскрепощенно вести себя рядом с Акселем, сможет ли так же заплетать ему волосы, объясняя буднично «хочу, чтоб было, как у Брэда Питта в „Трое“», сможет ли когда-то не испытывать того необъяснимого мучительного трепета, что поднимался в ней каждый раз, когда они с Акселем виделись.

Спустя полтора часа бессмысленной болтовни друзья умолкли. Лишь Оскар с Йоргеном о чем-то шептались, снимая трансляции в «Инстаграм». Аура устало прикрыла глаза, уложив голову на плечо Акселя. Он осторожно гладил подругу по спине.

Затем Аксель устремил взгляд на Йенни. Та сидела уже в наушниках, задумчиво смотрела на живописные пейзажи девственной шведской природы, что проносились мимо. В это время месяца расцветал рапс. Безбрежные золотистые океаны рапсовых полей простирались на сотни километров, и лишь изредка можно было увидеть островки красных деревянных домиков, вкрапления малахитовой травы.