В комнату к ним вошёл Данил. Он поставил перед Максом тарелку с жаренной картошкой, а сверху порезанные кольцами солёные огурчики и рядом тут же в тарелке небольшая горка консервированного зелёного горошка и кукурузы.
– Чай нальёшь сам. – сказал ему Данил, показал, где находится чайник и обратился к Рамазану. – А тебе что-нибудь принести?
– Нет. Дай я с человеком поговорю. – сказал Рамазан, взял рюмки и пересел к Максиму поближе, сунув одну ему. – Давай за знакомство. – чокнувшись с ним, он выпил свою порцию. Максим сделал маленький глоток. – Давай, рассказывай о себе. Рубашку где так испачкал?.. Я эти жесты не понимаю. В гараже?.. А, об перила моста. – прочитал он запись в блокноте, куда писал Макс. – Сестра или брат есть?.. Старшая? Понятно. Говорят ты со скандалом из дома ушёл? Не переживай. Они потом всё поймут и простят. Ты кушай, кушай. Я тебе сейчас чай сделаю.
Он встал, направился к чайнику, включил, стал доставать кружку.
– Сахара тебе сколько?.. Понял. – Макс показал ему два пальца.
Рамазан вернулся с чаем снова к столу.
– А сестра говорить умеет?.. Поди замужем? – Макс быстро и размашисто писал в блокнот, так, что буквы получались не ровные и даже не по прямой линии. – Э-э-э. На хромой кобыле далеко не уедешь. Так не пойдёт. – отчитал его Рамазан, но Макс снова ему что-то писал и показывал. – Не надо никого обвинять. Всё! Поздно, уже проехали. Пил отец или не пил. К чему это сейчас? – разглагольствовал Рамазан, узнав, что у сестры всё хорошо, а у него проблема из-за отца. Рамазан ударил руку об руку. – Назад в матку не залезешь и на две клетки не поделишься. Полюби себя таким, какой ты есть. И плевать тебе на него, любит он тебя или не любит. Это теперь твоя жизнь. Ты живёшь для себя, а не для них. И жизнь твоя будет такой, какой ты её сделаешь сам. Скажи им спасибо, что в младенчестве не прибили! А этот блокнот тебе парни в гараже одолжили? – спросил Рамазан, взяв блокнот из рук Макса, пролистав и остановившись на первых страницах. – Добрые мальчики. Прям с расчётами и вычислениями подарили. Придут они сейчас сюда ужинать. Получат у меня сейчас пиздюлей.
Макс улыбнулся и даже рассмеялся. Настроение поднялось. Дядька оказался совсем не злым, как рассказывали про него в гараже мужики.
– Что опять случилось? Он почему пьёт? – спросил Лёня, войдя к Данилу на кухню через другие двери из коридора.
– Ты меня спрашиваешь?
– А здесь ещё кто-то есть?
– Я сам только час назад как вернулся. Он уже сидел и пил. Почему Стас посуду после обеда не помыл?
– У Стаса и спроси. Иди останови его!
– Он тебя послал, хочешь, чтоб он и меня послал? Знаете, это всё ваше личное дело, моё дело кухня. Видишь я котлеты делаю, сейчас налеплю, жарить буду. А если он хочет напиться, кто его остановит?
– Ему же нельзя.
– Так поди, скажи ему об этом, ты ж у нас доктор. – съехидничал Даня.
– Я не против, если рюмочку одну перед ужином, но он бутылку уже допивает.
– Вторую. – спокойно сказал Данил и показал на угол, где возле мусорного ведра стояла пустая бутылка из-под красного вина.
– А это уже алкоголизм! Сидеть одному и в одиночестве пить. – Лео подошёл к двери и прислонил ухо. Разобрать речь за дверью было трудно.
– Эти срывы у него каждый раз после поездки к врачу. А каждый день он не пьёт. – защищал его Даня. – Если есть хочешь, ешь здесь. Картошка на плите горячая, огурчики вон из банки доставай.
