– И почему только у нас не заставляют убирать за собаками? Как в Европе. Было бы здорово, – высказалась я, еле успев обойти справа по флангу очередную кучу. Кажется, я даже прибавила к высказыванию что-то такое матерное. Для убедительности.
– Действительно. Я так и вижу, как дорогие россияне с пакетиками бегают по дворам. Прямо после того как похмелились. И для пущей строгости моют тротуары шампунем, – раздался чей-то голос сбоку, прямо из веселых молоденьких кустов. Вот те на, а я-то думала, что я одна.
– По всему периметру одной шестой части суши! – докончила я мысль и улыбнулась.
– Точно, – согласился голос из кустов. И замолчал.
Я принялась стесняться, потому что разговаривать вслух с самой собой было не очень нормально, на мой взгляд. И я решила пояснить:
– Вообще-то я не разговариваю сама с собой (вру!). Это со мной только сегодня, – виновато залепетала я, вглядываясь в гущи кустарника. Сквозь них смутно просвечивал чей-то силуэт.
– Понятно, – усмехнулся голос. – А что, есть повод?
– Да нет, просто в такой день приятно поговорить с интересным человеком, – довольная, что нужный анекдот столь вовремя всплыл в моей памяти, отшутилась я.
– Это правильно. Значит, вы ратуете за чистоту улиц? А в детстве приходилось вам участвовать в мероприятиях общественного идиотизма под названием «субботник»? – спросил обладатель голоса, выбравшись из кустов. Им оказал молодой человек лет тридцати пяти с псиной неопределенной породы.
– А что, вы бы сами собирали… это все за собачкой? – ехидно поинтересовалась я. Собачка посмотрела на меня без одобрения и тявкнула.
– Я – нет, – с деланой серьезностью рассудил молодой человек. – Но я – вне списка.
– Это еще почему? – спросила я.
– Потому что я – законченный эгоист и проходимец, – ответил он и засмеялся.
Я засмеялась тоже, хотя после Андрея мне нужно было бросаться врукопашную на всех проходимцев и эгоистов. Но незнакомец так обаятельно улыбался, что хотелось немедленно и самой заделаться такой же проходимкой.
– Так что? Пусть убирают другие? – строго спросила я. Даже брови сдвинула.
– Именно! – кивнул он. – Правда, так удобнее? Но, в крайнем случае, я заплачу какому-нибудь уборщику за собаками. Я всегда предпочитаю заплатить.
– О, да у вас барские замашки! – попыталась я поддеть его, но он, кажется, пропустил мой укол мимо ушей, и я подумала, что такого товарища, наверное, вообще сложно вывести из себя.
Мы шли рядом по дорожке и молчали.
– Что? Вы что-то сказали? – посмотрел на меня незнакомец.
Я, конечно, по-прежнему презирала весь мужской род, но поскольку мой случайный спутник не вызывал во мне явной антипатии, то я была не против поболтать. Просто поболтать. И потом, я так долго молила господа о знаке, о помощи в выборе пути, что вдруг небо именно с помощью этого пижона решило навести меня на мысль о том, что делать дальше.
– Нет. Ничего, – усмехнулась я. – Что тут скажешь?
– Мне показалось или вы действительно грустите? – вдруг зачем-то спросил он.
– Есть немного, – призналась я. Действительно, грустно думать о работе в такой прекрасный майский день.
– И наверняка из-за мужика? Такая вроде нормальная девушка, а туда же. Все мужики сволочи, верно? – Молодой человек по-прежнему улыбался, правда, теперь уже только глазами.
– Ага, – выпалила я, хотя, признаться, про мужика я не очень-то думала. Но отчего бы не перемыть им косточки, если есть подходящий повод? – Они врут, используют женщин, а потом просто забывают о нас.
