Голос приближался.
– Мне всегда нравилось смотреть тебе в спину… поэтому и сейчас… не оборачивайся, ладно?..
Андрей замер. Чьи-то ладони нежно прикоснулись к спине, чуть дрогнули и остановились. Он почувствовал дыхание сквозь тонкий шелк рубашки… чуть выше лопаток, от чего спина моментально вспотела… Легкое прикосновение губ… еще раз… боже, рубашка же совсем мокрая… нет, это пора прекращать…
Он резко развернулся и… уставился в изумлении на помрежа Катани.
– Ты?!..
– А здорово я тебя развела, скажи?! Это всё моя способность к имитации – могу подражать голосам людей и даже некоторых животных. И даже могу музыкальные инструменты изобразить, если сильно постараюсь. И всех твоих партнерш по фильмам могу, запросто!
Девушка тараторила без остановки, видимо, пытаясь скрыть сильное волнение.
– Понятно. – Андрей постепенно приходил в себя. – А контрольный в спину долго отрабатывала?
– Вообще-то, нет… это была импровизация.
– А. Мм. – Он несколько раз покивал головой. – Ты меня сюда для этого затащила? чтоб отрабатывать на мне свои имитационные способности? – Текст был жестковатый, конечно, но говорил он своим самым обворожительно-мягким низким голосом.
– Вот сейчас ты голосом Гордея говоришь, так круто… Скажи еще что-нибудь! Пожалуйста…
Он, наконец, понял: она цитировала его диалоги с партнершей из мелодрамы «Миллион за звезду», причем, в точности подражала ее голосу.
Ну, что ж, подумал он, сыграем.
– Скажи… каким ты меня видишь?..
– Нет-нет, это слишком, так сразу я не готова!
– Это не по тексту, – продолжал он обольстительным голосом Гордея и придвигаясь все ближе.
– Ты что?! – отскочила она.
– Не по тексту… хотя там дальше и нет никакого текста, так что давай целуй меня.
– Ты же меня еще совсем не знаешь, а уже лезешь целоваться!
– Я лезу?! – тут Андрей вышел из образа и с искренним недоумением спросил: – А кто мне всю спину обслюнявил, а??
– Это не считается, это я в роль вживалась… – тут девушка замолчала и перевела дух. – Простите, Андрей… Юрьевич.
Он, наконец, смог рассмотреть ее более детально. Тогда, во время арбалетного поединка, ему было совсем не до этого.
Первое, что бросалось в глаза – это огромные глаза. Да, они были такие же огромные, как у него самого, что само по себе большая редкость. Живые, любопытные, какие-то детские и, одновременно, нежные женские глаза. У нее была неординарная, несколько старомодная прическа – челка, как у Лайзы Минелли.
О, точно! она на Лайзу похожа. И что-то в ней есть такое… не русское… а, ну да, она же итальянка. Большой рот, припухлые губы приятной формы; не сказать, чтоб красавица, нет, но взгляд притягивает. Длинная изящная шейка, круглый вырез, что-то вроде легкого, короткого халатика на пуговицах, в каких-то бледно-сиреневых разводах. И стройные ноги, да, очень… ну надо же.
– Что вы так смотрите?
– Ну… изучаю. Должен же я понимать, кому принадлежу в ближайшие трое суток. Ты … прости, не помню, как зовут…
– А, ну да… я Фиби.
– Что за странное имя?
– Моей маме очень нравился Сэлинджер, «Над пропастью во ржи», это имя оттуда, вы читали?
– Нет, и давай все же продолжим на «ты», так будет легче.
– Я постараюсь. Ты голоден?
– Вообще-то, зверски.
– Тебе какую еду, русскую, европейскую или восточную?
– Хм. Тащи все, что есть. – С ней было легко разговаривать, так что он совсем не чувствовал необходимости любезничать.
– Тащить? – она засмеялась. – Тебе разве папа не писал, что тут все автоматизировано?
