Стоп. Если стараться дышать потише, то все отлично слышно, несмотря на включенные в детской мультфильмы. Мама:
- Пусть она проснется и сама решит. Нет смысла обсуждать это.
Аля:
- Мы можем просто ей не говорить. Зачем бередить рану? Она только успокоилась.
Сергей:
- Девочки, милые, вы счастливы со своими мужьями?
Мама:
- Сережа, при чем здесь это?
Сергей:
- Ты слышала, что она шептала, когда я нес ее в машину? Да она в бессознательном состоянии была, а Матвея звала все равно. Просила, чтобы он не уходил, не бросал ее…
Боже, как стыдно! Я Сергея обнимала! Я цеплялась за него! Я его называла… Кто-то слабонервный (не видно отсюда – мама или бабушка) начал всхлипывать. Все-таки мама. Сергей встал из-за стола и перешел на другую сторону – туда, где дверь закрывала обзор. Скорее всего, обнимает ее за плечи – успокаивает.
Алька:
— Значит, нужно сказать.
Роман:
- Конечно, нужно. Пусть поедет. Там – свежий воздух, природа! Ей сейчас это – самое то!
Алька:
- А он?
Роман:
- Он же ищет няньку и кухарку. Вот ему и будет – в одном лице!
Мама:
- Я думала, мама Нелли ему помогает!
Роман:
- На прошлых выходных, когда я был у них, Валентина Игоревна уехала домой – муж приболел. Да и трудно с Даней – не нашла она общий язык с ним.
Голова была удивительно ясной. Я все отлично понимала. Они хотят отправить меня к Матвею. Сердце радостно сжалось в груди. На глазах выступили слезы. Увидеть его? Жить с ним в одном доме? Пусть даже недолго (хоть бы в первый же день не выставил за дверь!)! Я даже на одну минуточку согласна!
Нет! Где гордость твоя, Лиза? Ты не нужна! Никогда не была нужна! Ты – глупая девчонка, с самого детства влюбленная в одного единственного мужчину.
… Я отлично помнила, как увидела его в первый раз. Это было, когда мне только исполнилось десять. Я помогала Але убирать квартиру. Бабушка уехала на операцию в Москву. Мама лежала в реабилитационном центре. Папа… Кажется, уже сидел в тюрьме. Алька терла тряпкой комод и плакала – думала, что я не вижу. Мне казалось, что она из-за бабушки. Вдруг в дверь позвонили. Она изменилась в лице – испугалась, потом обрадовалась, потом, видимо вспомнив о своей ужасной прическе, снова испугалась. Побежала в ванную, потом бросилась открывать. Я смотрела в чуть приоткрытую дверь – это могли быть папины и мамины друзья, а от них – жди беды! Это я понимала с самого раннего возраста.
На пороге стоял мужчина. Взрослый, высокий, красиво и модно одетый. Русые волосы падали на высокий лоб, и он время от времени отбрасывал их рукой назад. Почему-то я запомнила это его движение. И оно всегда казалось мне родным, особенным, присущим только ему одному…
О чем они говорили, я не слышала. Вернее, я слышала, но не старалась понять и запомнить. Я была поражена, очарована, восхищена. Когда он ушел, я забралась на подоконник в нашей комнате и смотрела, как он садится в машину и уезжает.
Потом, когда Аля с Ромой поженились, мы с Матвеем стали часто встречаться.
В тринадцать лет я уже знала, что влюблена в него. В пятнадцать меня накрыло горькое ощущение нашей разницы в возрасте. Он был вдвое старше! Это невозможно! Это нереально! Это – пропасть сколько! Я плакала ночами в подушку. Я страдала. Мои переживания нисколько не мешали учебе – я была отличницей. А еще занималась танцами, училась играть на гитаре, ходила на кружок рисования. И не столько ради своего собственного удовольствия, сколько для того, чтобы однажды поразить своими умениями его сердце. Мне почему-то казалось, что мои способности когда-нибудь будут замечены им. Наивная дурочка! Не о том… не тому учиться нужно было!
