– Я знаю, я все знаю. Я виновата. Можете мне что–то дать от токсикоза?
– Я могу, конечно, дать. Я вас положу. В больницу на обследование и снятие симптомов.
– Зачем???
– Потому, что за один визит мы ничего не посмотрим, и токсикоз таблеточкой волшебной не лечится. Иначе все бы беременные спокойно пили ее по утрам и бегали счастливыми!
Врач стала быстро–быстро записывать что–то на ее новой карте. Затем взяла трубку и позвонила.
– Машенька? Привет дорогая. Мне тут девочку нужно одну сегодня положить. Да, да, на сохранение. У нее поздний токсикоз. Да, третий триместр. Ты моя хорошая! Ну тогда я сейчас ее отправлю!
Строгая врач посмотрела на Алису и сказала:
– Если тебе дорога твоя жизнь, я уж не говорю про ребенка, сейчас же идешь в больничный корпус, в приемный покой. Говоришь, что ты «экстренная» и бесплатно ложишься сегодня же. Тебе выдадут халат, все остальное есть в палате. Позвонишь, попросишь, чтобы тебе привезли остальные вещи.
Добавила, протягивая листок в руке: «Твой прием оплачен, все остальное сделаешь в отделении. Вот направление».
– Спасибо… прошептала Алиса.
– И не бойся, пока все хорошо. Надо сохранить!
– Я знаю. Я только боюсь в больницу идти…
– Я уже договорилась, иди, тебя ждут.
Алиса закрыла дверь кабинета и на ватных ногах пошла к выходу.
На улице поднялся ветерок, а влажный воздух был таким насыщенным ароматами осенней листвы, что у Алисы закружилась голова. Она глубоко дышала и чувствовала, как не может надышаться. Как будто ее сейчас закроют в клетке, где нет такого свежего воздуха, а пахнет спиртом и больными людьми…
Страх перед больницей был у Алисы с детства.
Когда умирал ее любимый дед, Алисе было всего шесть. И она запомнила этот ужасный запах, и желтое худое лицо.
Совсем не то, смеющееся, с густой бородой и щекотливыми усами. Прищуренные, с постоянными смешинками глаза у деда просто впали в глазницы. Он стонал и сжимал руками простыню. Кругом были трубочки.
Алиса слышала чьи-то голоса: «Уведите ребенка. Зачем ему это видеть! Вот будет полегче, тогда и придете с ребенком».
Но было уже поздно. Они больше никогда туда не пришли.
Деду «полегче» не стало.
А Алиса боялась смотреть даже на окна той больницы, когда они с родителями проходили мимо. Очень долго боялась. Ей снилось, что дед печально стоит и смотрит на нее из окна. Поэтому, каждый раз, она старалась не видеть эти тоскливые окна местной городской больницы.
Алисе было жалко деда до сих пор. На старых фотографиях вместе с Алисой дед был веселым. И Алиса тоже. Они были очень довольны друг другом. Жизнь ее в семье так изменилась с уходом деда. Уже никто, так внимательно, по-доброму не рассматривал ее. И не хвалил за всякую ерунду.
Взяв в руки телефон, она написала одно предложение «меня положили на сохранение». Потом добавила адрес. И пошла в клетку, где уже не было такого свежего воздуха, но так было нужно.
Увидев в телефоне ее сообщение, я уже готов был потерять голову от волнения. Необходимо было срочно позвонить и сказать, что все будет хорошо. За ночь я осознал, что Алька, сейчас, подобно утопающему, которая схватила первую протянутую руку. И надо ее вытаскивать.
Почувствовал этот в тот момент, когда Алиса звала меня в дом, чтобы забрать вещи.
Ее взгляд говорил о волнении, что и я сейчас передумаю. Брошу ее, развернусь и уйду. Оставлю тонуть дальше.
Все-таки, отец не прав. Эта моя «бывшая» всего лишь человек, который пытается жить взрослой жизнью, непохожей на жизнь своей семьи. Поэтому хитрит, пытается выделиться, уехать подальше сразу, как представилась возможность.
