Ничего не отвечая Никите, преодолеваю оставшиеся ступеньки и подхожу к двери. Пока достаю из сумки ключи, чувствую, как в груди шевелится волнение от столь близкого присутствия Свиридова. Он, конечно, изменился. Стал сильнее и мужественнее. Тогда он был парнем, а теперь молодой мужчина. Красивый. Не могу не признать это, хоть и разлюбила.
Пропускаю Никиту в квартиру и захожу следом. Не представляю, о чем мы будем говорить. Все ещё не могу отойти от шока, что он тут. Я ведь велела ему забыть меня и как меня зовут. А вместо этого он снова появился на моем пороге.
— Давно ждёшь? — спрашиваю, чтобы спросить хоть что-то.
— Час, наверное. Где ты была?
— На работе.
— В субботу? — удивляется. — И так поздно?
— Тебе ли не знать, что спортивные соревнования часто вечером и по выходным?
Прохожу в ванную, мою руки. Стараюсь не смотреть в зеркало, потому что Никита ровно за спиной. Протиснуться в дверной проем мимо него особенно сложно. Нервы разыгрались, дыхание сбивается. Может, не надо было пускать его в квартиру? Хотя он все равно бы зашёл, как в прошлый раз. И что же это, он теперь постоянно будет приезжать? Прознал, где я живу.
— Чая для тебя по-прежнему нет, — говорю недружелюбно, когда он заходит на кухню.
Я сажусь на стул, потому что почти час стояла в метро и не чувствую ног. Свиридов, видимо, расценивает это за приглашение тоже сесть. Опускается на стул напротив меня.
— Я нашел чокнутую и хорошо ее припугнул, чтобы призналась в содеянном. И она призналась, но не в том, что заказала нападение на тебя, а в том, что за тобой была слежка, и она ее заметила, но намеренно не рассказала полиции.
Никита достаёт из кармана джинс телефон, бьет несколько раз по экрану, и включается диктофонная запись. Я сразу узнаю противный голос Юли. Она верещит, что не имеет отношения к моему избиению и рассказывает про какого-то усатого мужика. Когда запись кончается, на кухне повисает тишина.
— Может, она и обманула меня, — Никита первым прерывает молчание. — Но мне показалось, что она говорит правду.
— А что ты ей устроил?
На записи были странные слова чокнутой: «Так ты вытащишь меня отсюда? Мне холодно». И еще были какие-то непонятные звуки.
— Три алкаша вырыли по моему заказу могилу, я посадил в нее Юлю и стал засыпать сверху землей.
— Что!?
— Ну а как еще мне было заставить ее говорить? Не буду же я ее бить. А так ночь, лес, могила, я сыплю на нее сверху землю из лопаты. Она испугалась и выдала все, что знает.
Я аж не нахожусь, что ответить. И правда, очень оригинально. Вот только не понимаю, для чего Никита все это делает.
— Зачем ты это устроил?
— Я хочу найти всех, кто сотворил с тобой это, и наказать. Я не успокоюсь, пока каждый виновный не понесёт заслуженное наказание. Сейчас выясняется, что нападение на тебя организовал не фан-клуб.
— А кто тогда?
— Я не знаю, Лиль. Но обещаю: я выясню, кто это сделал. Я всех найду.
Никита произносит последние слова с таким пылом, что понимаю: настроен очень серьезно. Громко вздохнув, отворачиваюсь в сторону. В горле образовался тугой ком, мешающий дышать. Если виновные будут найдены и понесут наказание, это все равно не вернёт мне ни ребенка, ни здоровье. Но знать, что они живут припеваюче, разгуливают на свободе, приносит дополнительную боль. Я не мстительный человек по своей натуре, но преступник должен быть наказан. В конце концов, должна же существовать справедливость, должно же существовать правосудие.
