Дождавшись, когда пьянчуги удалятся, Степан поспешил обратно.
– Что там? – встревоженно пискнула Антонина.
– Наркоманы. Или пьяные. Вроде не местные, но в темноте не разобрать!
– Нужно вызывать подмогу. Только телефон-то у Масновых, а там собака эта!
Степан за руку утянул жену в сторону, чтобы их было не так заметно:
– Да может ушла она, или давай напугаем её… Попробуем зайти? Всё равно же открыто, чего ж теряться?
Степан и Антонина вернулись к воротам Масновского «замка». От волнения стало трудно дышать. Было страшно, что налётчики заметят их и тогда точно не сдобровать. Два пожилых человека против компании отморозков – о чём тут говорить?
Издалека нельзя было понять, собака какой породы лежит на крыльце. Крупная, с тёмной шерстью, она, как казалось, спала или лежала, затаившись. Её холка доходила почти до середины входной двери. Степан Ильич невольно сглотнул, представив, каким устрашающе – высоким будет животное, когда поднимется.
– Волкодав какой-то кажется! Здоровый!
– Если его тренировали для охраны, то проснётся и бросится! – Степан и Тоня начали отступать. – Знаешь, идём-ка домой. Лучше завтра разберёмся! Будет посветлее, да и Сашка уже приедет…
Антонине не нужно было ничего объяснять. Супруги спешно направились обратно, думая лишь о том, чтобы животное их не заметило.
– Не беги так! Я запыхалась!
– Немного. Вон поворот и там уже…
От забора вдруг отделилась тень и набросилась на стариков. Всё произошло настолько быстро, что Антонина не успела испугаться. Она лишь вздрогнула, когда Степан со всей дури взмахнул сапёрной лопаткой. От удара человек повалился на землю, вытянув прямые как жерди руки, будто собираясь ухватить старика. Тот едва успел отшатнуться, когда крючковатые пальцы промелькнули перед лицом, сжимаясь со звонким хрустом. Антонина ойкнула.
– Тише ты! Тише! – повернулся к ней Степан. – Вдруг не один он тут.
В ответ на его голос напавший дёрнулся на земле и завыл. Из глотки донёсся такой мерзкий запах, что старика едва не стошнило! Антонина зажала рот и закашлялась в рукав. У Степана заслезились глаза, он сжал локоть жены и потянул её в сторону.
Незнакомец издал хлюпающий звук, словно собрался от души сморкнуться, и сделал неуклюжую попытку подняться, распластывая по земле руки. Показалось странным, что они не сгибаются в локтях. У Степана мелькнула мысль, что перед ними инвалид.
Человек продолжал издавать глухой и унылый звук, схожий с воющим в трубе ветром. Белёсые глаза смотрели перед собой, и не было понятно, видят ли они. На каждое движение стариков незнакомец дёргался всем телом, стараясь развернуться в их сторону.
– Твою ж мать! Что ж я наделал! – выругался старик, силясь стряхнуть пелену страха, подступающую ближе. – Ты откуда тут взялся? Чего ползаешь? Вставай и домой иди!
– Стёпа, он в стельку, не подходи на всякий случай! – заверещала Антонина. – И нехорошо пахнет. Вдруг болеет чем-то!
– Да погоди! Эй, чего с тобой? Больно ударил тебя? – Степан наклонился пониже и толкнул мужчину в плечо. В ответ тот застонал громче и повернул голову.
Беззубый рот и глаза с двумя бельмами совсем не внушали доверия, но старик давно не пугался физических недостатков. Запах отталкивал, но мало ли что случилось у человека! В жизни Степана Ильича был эпизод, который надолго переменил его отношение к бездомным.
Как-то раз он опаздывал на вечернюю электричку и, надо же было так случиться: одной ногой ухнул между платформой и поездом – не рассчитал шаг. Закричать не смог, от шока пережало горло. Бездомный, сидевший на лавочке, заметил это и подскочил помочь. Он оказался крепким малым и в два счёта приподнял Степана из зазора. Штанину порвали, ногу ободрали, но остался жив. Благодарность тот мужик не взял, согласился лишь на пачку сигарет. Это воспоминание заставило старика задуматься, не пришло ли время отдавать тот долг.
