«Если бы кто-то из них узнал, чем ты владеешь на самом деле, то от зависти бы подохли».
Спешу все также лишь мысленно добавить: туда им и дорога!
Не встречая сопротивления, продолжаешь откровенничать: «Это про таких, как ты, говорится: аппетит приходит во время еды. Не умерь твой аппетит, и ты тотчас же проглотишь. Не моргнув глазом, лишь облизнувшись, проглотишь. Утратишь бдительность и про опасения, что от такого крупного и столь лакомого куска могут возникнуть у тебя проблемы…»
Про себя хмыкаю: умерять-то аппетиты ты умеешь, справляешься с этим на все «пять». Где всему этому обучилась? Кто твой учитель и наставник?.. Да… О каких «проблемах» речь? На что намекаешь?
Как будто прочитав мои мысли, спешишь с ответом: «Во-первых, можешь ведь подавиться. И задохнешься…»
Пусть! Если и задохнусь, то задохнусь от счастья. Тебе-то какая печаль?!
«Во-вторых, если и удастся проглотить…»
Удастся, хихикаю я про себя, еще как удастся!
«…то желудок не сможет переварить. И покинешь сей бренный мир от несварения. Фи! Какая перспектива…»
А перспектива, скажу тебе, замечательная!
«Умереть от обладанья
Такою дивной красотой?
Боже мой, пошли же счастья,
Что б упокоиться с тобой!»
Тут ты спохватилась: «Позволь-ка, милейший, а почему ты молчишь? Сейчас только заметила, что говорю я одна. Постой… Но мне все время казалось, что я веду диалог с тобой».
Так тебе и поверил: если и вела ты сейчас диалог, да не со мной, нет, никак не со мной. С кем? Удастся ли когда-либо узнать? Свербит внутри. Ревность гложет.
«Чего ж ты молчишь? Ну!»
Не запрягла еще, я про себя хмыкаю, а уже понукаешь.
«Скажи хоть что-нибудь».
«Что ты хочешь услышать?» – наконец подаю я свой голос.
«Все!»
«Все, – возражаю я, – значит, ничто».
«Ну, пошло-поехало: начались умствования! – ты недовольно скривила губы.
«Как тебе угодить, а? Молчу и слушаю тебя – плохо; начинаю говорить – тоже не нравится. Несносная женщина».
«Я?! Несносная?! Да другая давным-давно дала бы тебе, как выражается дед Щукарь из „Поднятой целины“, полный отлуп».
«Может, и дала… Может, и нет», – загадочно ухмыляясь, отражаю я подобный выпад.
«А ты к тому же самонадеян».
«Ты – тоже, – парирую я. – Ты почему-то решила, что облагодетельствовала меня своим вниманием, своей милостью, и думаешь, что другие женщины на это уже не способны».
Я заронил в твою душу червь сомнения.
«Значит, способны? Ты их знаешь? Кто они? Назови сейчас же!»
«Бегу и падаю».
«Не хочешь? Недавно завел?»
Обиженно надуваю губы.
«Жизнь прожил…»
Ты за меня закончила: «…И ни одной дуры так и не нашел».
«Не надо недооценивать партнера, драгоценная моя».
Мрачно фыркнул и продолжил уже стихами:
«Встречал я женщин и немало.
Средь них бывали также те,
Что замуж выйти, ой, желали,
Да не пришлись мне по душе».
Ты покачала головой, устраиваясь поудобнее, значит, с ногами (любимая твоя поза) в мягком кресле. Это означало, что ты готова к большому и длинному разговору.
«Что так?»
Притворился, что вопроса не понял: «Ты о чем?
В твоих глазах промелькнул огонек обычного бабского любопытства. Вам ведь что? Дай только пищи, и вы станете часами языки чесать.
«Почему не пришлись по душе?»
«Зачем тебе?»
«Знаешь ли… Хочу знать, что ищешь, – сказала ты и рассмеялась. – Вдруг я не подхожу под твои стандарты».
«Мой стандарт один – взаимная любовь».
«О-го-го! – воскликнула ты. – Один, но какой?! И всей жизни, нескольких жизней не хватит, чтобы…»
