За спиной слышу щелчок замка, за грудки разгибаю Виктора и с ненавистью смотрю в раскрасневшееся, искаженное гримасой лицо. Как он там говорил? Всё под контролем? Документы из сейфа нужны? Я ему их по одному скормлю и почтой отправлю заказчику. В расширившихся зрачках вижу страх и непонимание.
— Какого? — выдавливает, надсадно дыша.
Неожиданно тишину квартиры пронзает громкий женский визг. Смотрю в проем двери, ведущий вглубь квартиры, и вижу перепуганную сонную женщину. Руслан, чертыхаясь, сразу же выходит из-за спины и двигается к ней, уволакивает в комнату, предварительно зажав рот ладонью.
А меня окутывает яростью. Всепоглощающей. Ядовитой. Черной. Перед глазами алая пелена, в ушах гудит. Значит, Оля там коды от сейфа узнает, а эта мразь…
— Еще раз, — толкаю его в стену и от души впечатываю кулак в ненавистную физиономию. — Увижу тебя рядом с Олей…
Кубарем летит на пол и противно смеется.
— И что? — хрипит, криво усмехаясь. — Ты хоть представляешь, какой джокер мне в руки вложил? Проникновение, избиение сотрудника, износ. Я на тебя столько навешать могу… Не отмоешься.
— А давай кто первый? А? — присаживаюсь на корточки, брезгливо глядя, как размазывает слюни с кровью по лицу.
— Я уже был первым. Мне Оля девочкой досталась…
Ах, ты ж, с*ка. Подрываюсь на ноги и тут же отлетаю в стену от мощного толчка в плечо. Взбешенно смотрю на Руслана, перегораживающего путь.
— Макар, угомонись. Нельзя так.
Раздражает это слово — «нельзя». Как кость поперек горла, душит.
Мне давно можно если не всё, то многое.
— О каких документах из сейфа шла речь? — оборачивается к Вите Руслан. — Кому ты должен был их передать?
— Пошли вы… — подтягиваясь к стене, смотрит волком. — Разговаривать я с вами стану в отделе, когда вы оба будете за решеткой.
А я смотрю на жалкое подобие мужика, валяющееся на полу.
Долго смотрю, всё пытаясь понять, что она в нем нашла. Что тогда, когда замуж выходила, что сейчас. Жалкий, сыкливый капитошка, прикрывающийся погонами.
В кармане брюк звонит телефон. Бегло бросаю взгляд на номер и снимаю трубку.
— Давай пока сам, — киваю на Витю.
Иду мимо зашуганной женщины, сидящей на стуле у окна, на балкон.
— У меня две хорошие новости и одна плохая, — тем временем слышу в трубке.
— Давай с хороших, — открываю пластиковое окно и закуриваю, глядя на багровый диск восходящего солнца за горизонтом.
Костяшки чуть сбиты, кисть ноет с непривычки.
— Первая. По твоей просьбе даже шевелиться особо не пришлось. У них в отделе полгода назад обнаружили пропажу десяти килограммов герыча. Кто-то выносил из вещдоков наркоту, а оставлял обычный порошок. Как думаешь, на какого козла отпущения хотят всё повесить? И вторая, Шеллакова нашли. Мертвого.
— Когда?
— Погиб месяц назад. Узнали, что это был он, на той неделе.
— Как он умер?
— Сгорел. В доме, в котором он отсиживался что-то с газовым оборудованием было. По предварительному отчету экспертов, неисправность одного из баллонов, а так как в том богом забытом месте газопровода не было, представь цепную реакцию. Так что, опережая твои предположения, скорее всего, умер мгновенно. Освещать это происшествие широкой массе не будут — слишком много жертв. Вся его свита была с ним. Так что особо не распространяйся.
— Это точно он? Разыграть свою смерть, когда это единственный способ выжить, — раз плюнуть.
— Он это, Макар. Мы два раза проверили. Информация стопроцентная.
