— Хорошо. Спасибо, Борис Семёнович. Только у меня есть несколько вопросов. Хотелось бы кое-что уточнить для себя.
— Давайте попробуем поговорить.
— Что со мной случилось?
Доктор удивился:
— Я же всё рассказал Кириллу Андреевичу...
Алина вспыхнула:
— А почему вы обсуждаете моё состояние с посторонним для меня человеком?
Доктор растерянно захлопал глазами.
— Алина Сергеевна, дорогая вы наша! Кирилл Андреевич, по письменному заявлению вашего супруга, в его отсутствие, в том числе после смерти, является его непосредственным представителем во всех медицинских организациях при решении вопросов, касающихся вас.
— Что? — воскликнули одновременно Алина и Маргарита.
Доктор, моргнув несколько раз, ответил:
— Я сам видел эту бумагу. И потом, Сергей Матвеевич в своё время меня об этом лично предупреждал…
Женщины переглянулись. А затем Алина произнесла:
— Борис Семёнович, хорошо! Я не хочу сейчас во всё это вникать. Как бы то ни было, в настоящее время я абсолютно дееспособный человек. И хочу лично услышать от вас ответ на вопрос о том, что же со мной произошло.
Доктор, до этого стоявший перед Алиной с крепко сцепленными между собой руками, убедившись, что пациентка не собирается устраивать скандал, заметно расслабился.
— Что конкретно вас интересует, Алина Сергеевна? — милостиво уточнил он.
Она задумалась. Она настаивала на откровенности доктора, потому что ей казалось, он должен просто всё рассказать. А тут от неё ждут конкретных вопросов, на которые и будут даны соответствующие ответы.
«Ну что ж… вопросы. Вопросы нужно задавать правильные», — подумала Алина.
— Борис Семёнович! Что со мной случилось?
— У вас произошёл самопроизвольный аборт, то есть, по-простому, выкидыш.
Алина нахмурилась.
— Ребёнка можно было спасти?
Доктор пожевал губами и неторопливо ответил:
— К нашему большому сожалению, нет. Когда вас привезли, ничего изменить уже было нельзя. Да и последующее обследование показало, что плод был нежизнеспособен. У него оказалось много генетических отклонений, которые ни за что не позволили бы появиться на свет здоровому ребёнку. И то, что произошло, в принципе, стало спасением в первую очередь для вас. Мне очень жаль! Примите мои соболезнования!
«Генетические отклонения… Много, — мысленно ужаснулась Алина. — Обречён! Это так страшно!»
Доктор, прочитав на её лице испуг и отчаянье, поспешно произнёс:
— Алина Сергеевна, не расстраивайтесь! Могу с полной уверенностью подтвердить, что пройдёт пара месяцев, и вы сможете снова заводить детей. Только несмотря на своё отменное здоровье, вы с мужем с этим делом всё же не тяните. Возраст у вас, уж простите, не тот.
— Борис Семёнович! О чём вы говорите?! — возмутилась Алина. — Я только что похоронила супруга… Я вдова. С каким мужем мне не следует тянуть с новой беременностью?
Доктор покраснел как рак.
— Ради бога! Простите мне мою рассеянность. Как-то вырвалось само собой. Ещё раз, простите, — сказал он и попятился к выходу. — Я сейчас пришлю вам Веронику на помощь, для сборов.
И практически мгновенно выскользнул за дверь палаты.
Алина кипела от возмущения, но больше всего злилась по поводу бумаги, выданной Сергеем Кириллу.
«Я словно племенная скотина. Опять выясняется, что эти два “брата-акробата” разыгрывают меня словно ценный приз; тасуют, как карты в новенькой колоде перед игрой. Просто идиотизм какой-то! Ну как так можно? А если я не хочу быть с Кириллом?» — мысленно вспыхнула она, одновременно не веря самой себе.
