– Да ты надоел! – я вылетела из кабинета и фиганула дверью так, что расквасила бы нос каждому, кто за мной побежал.
Но никто не бежал. Нафиг? Они привыкли к моим закидонам. Конечно, Машенька ж у нас сумасшедшая.
За закрытой дверью слышались голоса. В голове всё гудело, виски пульсировали. Я облокотилась о стену и старалась дышать. Долгий вдох, задержка, медленный выдох. Ещё раз. И ещё. И ещё десять раз. Сердце размеренно колотилось, голоса за дверью были такими же ровными. Я приложила ухо, аккуратно, прислушалась. Но ничего непонятно. Какие-то только слова. Обрывки.
Ладно.
Зашла обратно, уселась на стул.
– Спасибо, что вернулась, Маша, – Ксения провела по хвосту, сбросила невидимые волосы, – готова продолжать?
– Ага…
– Мне показалось, что тебе неприятно было, что говорил твой отец, правда?
– Ха! Да блин!
Ксения выждала и опять задала вопрос:
– Можешь об этом подробнее рассказать?
– Ну… типа… э… серьёзно? Он мне говорил не ходить на днюху, и? Он мне много чего говорит не делать, если бы я слушалась, я бы вообще из дома не выходила, кроме как в школу. И в магазин – да, я ж ещё должна продукты покупать и мусор выкидывать. Да, мне ещё до мусоропровода можно.
Вымуштрованный папа молча выслушивал. Он вообще всегда такой правильный, выполняет инструкции, всё у него под контролем. Кроме меня. Я – тёмное пятно на его идеальности.
– Маша, я слышу, что тебе хотелось бы больше свободы, так ли это?
Я кивнула.
– У вас есть, что ответить, Николай Романович?
Лицо отца приняло то особое выражение, с которым Безруков рекламирует банк.
– Я понимаю, что подростку хочется больше, чем стоит ему давать.
Я закатила глаза и сжала зубы до скрипа.
– Но в то же время, я как отец не могу просто закрыть глаза на то, чем, где, когда и с кем она занимается. Нужен контроль. Возможно, – он поднял вверх указательный палец, – повторюсь, возможно, где-то я перебарщиваю. Но. Мне кажется, иногда я, наоборот, даю слабину. Ну сами подумайте, не пустил бы я её на это… мероприятие, ничего бы и не было.
– Ещё ничего бы не было, если бы ты не давал дружить мне с Пашей, да, папа?
Тут он не нашёлся с ответом. Не всё ты в состоянии проконтролировать?
– Не перегибай палку, – после долгого молчания разродился новой тирадой: – Ты же не будешь спорить, что нельзя перебегать дорогу на красный? Это не исключает вероятности того, что тебя могут сбить на зелёном. Но. Крайне повышает шанс остаться здоровой и невредимой.
– Да что такого могло случиться на дне рождения?! – я воздела руки к белому потолку, с которого таращились люминесцентные лампы.
Папа медленно повернулся и цокнул.
– Это как раз тот самый дурак, проехавший на зелёный для пешеходов! Это был простой ДР, я на таких сто раз бывала и всё было окей!
– Машенька, не кричи, – наконец вклинилась мама.
– А я не кричу!
– Маша, давай чуть отвлечёмся, – Ксения выпрямилась и выпятила вперёд почти плоскую грудь.
Не знаю, почему все так гонятся за объёмами выше талии. По мне, так это вообще неудобно. Да, у меня третий размер, а я хочу первый. Можно просто скакать, прыгать и бегать – ничего не мешается. Можно спокойненько спать на животе – в общем, одни только плюсы.
Выпрямилась Ксения, значит, и спрашивает, какое у меня самое счастливое воспоминание за последнюю неделю. Было ли такое.
Денис Васильевич.
Я не успела остановить улыбку, но озвучивать, конечно, не стала.
Ксения наклонила в бок голову.
