- Какого черта ты тут толчешься?
- Э... Ну я хотел помочь, - растерянно пояснил Джо, стоя в дверях.
- Спасать Матрёшку - это моя обязанность. Я уже свыкся с ней, - Мэтт оглянулся на него и смерил взглядом, от которого Джо поежился.
Братья понимали друг друга на интуитивном уровне. И сейчас Мэтт невербально транслировал ему: «это моя территория»!
- Пожалуй ты можешь помочь. Поищи ей новые колготы, - дал очередную команду Мэтт.
- Нет! - всполошились Ксюша, с ужасом поняв, что Джо увидит ее белье, - Я сама, - Она рванулась встать, но Мэтт мертвой хваткой удержал ее за талию.
- Сиди! Успокойся! - он прижал ей вату со спиртом к всё ещё кровоточащей ранке в районе филтрума*.
От обжигающей резкой боли у Ксюши потемнело в глазах, она вскрикнула и на какое-то время затихла. Мэтт, воспользовавшись этим, пробрался руками под подол ее платья и стал стягивать с нее порванные колготки.
- Что ты делаешь? - оторопела она.
- А на что похоже? Раздеваю тебя, малышка, - усмехнулся Мэтт, и тут же успокоил, - Я помогу переодеться. Ты ж вроде твердо намерена куда-то там идти.
- Вот, нашел, - Джо протянул упаковку новых колготок Мэтту.
- Молодец, свободен. Жди на улице, - Мэтт вскрыл упаковку.
Джо немного замялся, окинув нечитаемым взглядом их обоих, круто развернулся и вышел из квартиры, прикрыв входную дверь.
Мэтт распаковал колготки, развернул и повертел, пытаясь понять, как их надевать. Он вспоминал, как делали это его подружки, сексуально выгибаясь и при этом натягивая чулочно-носочные изделия от носочка вверх. «Око» всегда был сообразительным, потому с такой житейской задачей, как скатать чулок и надеть на ступню, он справился быстро. А вот дальше началось настоящее испытание. Пока Мэтт поднимался от ее лодыжки, осторожно касаясь травмированного колена, к бедру, он почувствовал, как возбуждение накатывает на него горячей волной. Он напоминал себе, что все что делает - это только лишь манипуляции в рамках оказания скорой помощи его соседке... очень привлекательной соседке, чей аромат яблок и корицы задурманивал разум, прикосновения к нежной коже которой будоражили так, что он готов быть завыть в голос от желания завалить ее прямо тут. "У нее колени все в крови, с губы льется ручьем, ей больно, а я - похотливое животное, думаю, как ее натянуть... Знала бы малышка, что я ничем особо не отличаюсь от всех тех, кто хочет залезть ей в трусы... Нужно просто помочь! Только помочь!" - уговаривал себя Мэтт, стараясь сосредоточиться на капроне, а не на ее длинных изящных ногах, которых он невольно касался пальцами.
Ксюша же вовсе забыла, как дышать. До сих пор она итак едва не теряла сознание, когда он просто оказывался рядом, а тут он касался ее, да ещё и там, где в обычных обстоятельствах, точно бы не стал. Эта немая сцена была наполнена скрытым эротизмом и оба были безумно смущены.
- Мда... Тебе нельзя идти в платье. Сквозь колготки видны побитые колени, - сделал заключение Мэтт, рассматривая проделанную работу.
Ксюша почувствовала себя Золушкой, которой сообщили, что на бал она не попадет, а сможет лишь «полюбоваться сквозь окно дворца». Стало невыносимо жаль себя и навернулись слезы.
- Эй.. Ну ты чего? - Мэтт погладил ее по спине и заглянул ей в глаза, - Подумаешь, в брюках пойдешь! Малышка, ты хорошенькая в любой одежде, - пытался он успокоить.
Мэтт назвал ее "хорошенькой"! До сих пор он никогда не озвучивал никаких оценок ее женской привлекательности. Он опекал ее и относился скорее, как к ребенку, а тут оказывается он считает ее привлекательной! Сердце Ксюши затрепетало и она, позабыв о всех проблемах, воодушевленно ответила:
