– Да, – сказала она, неожиданно направившись за угол конюшни, в ту сторону, где стояла Кэтрин. Мэтью последовал за ней. Кэтрин попыталась спрятаться, но ей было некуда идти. Увидев ее, они остановились как вкопанные.
– Простите, – извиняющимся тоном сказала она, – я вам помешала?
Мэтью переглянулся со служанкой. Явно смутившись, та сделала реверанс и зашагала к дому.
– Нет. Все в порядке, – ответил Мэтью. – Это моя кузина.
– О, – ответила Кэтрин, снова приглядевшись к девушке. Теперь она узнала ее. Кэтрин попыталась вспомнить, как ее зовут, но прежде она не обращала на нее внимания, и вспомнить имя было трудно.
Она сглотнула, пытаясь не показать своего волнения.
– Я заметила сходство.
У них были похожие лица, сплошь состоявшие из острых углов. Анис – вот как ее звали.
– Правда? Какое? – спросил Мэтью.
– Ваши мягкие ресницы, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал лукаво.
Мэтью притворно вздохнул в ответ, и она дерзко добавила:
– Однако ей они больше к лицу. В ней есть некое изящество, а в ее осанке намного больше достоинства.
– Прошу прощения, мэм, но у меня есть более важные дела, чем выслушивать оскорбления в свой адрес, – чопорно ответил Мэтью, но его глаза озорно блестели. Он с поклоном направился в конюшню, ведя лошадь под уздцы.
– Не споткнитесь! – крикнула ему вслед Кэтрин, и он сбился с шага, засмеявшись. Она нагнала его у самой двери. В конюшне было холодно, и стоял сырой запах сенной пыли. На стропилах мягко ворковал голубь. Здесь Кэтрин чувствовала себя намного лучше, чем в доме, где она все время боялась задеть до блеска отполированную мебель.
– Вы слышали новости об Эдинбурге? – спросил Мэтью, рассеянно гладя лошадь по морде.
– Нет. Что там произошло? – Она не могла сосредоточиться на его словах – разговор Мэтью и Анис не шел у нее из головы. Что они имели в виду?
Он усмехнулся:
– Эдинбург сдался повстанцам, а мэр города дал принцу Чарли пятнадцать тысяч фунтов!
Кэтрин ахнула:
– Боже мой! – Значит, повстанцы находились всего в ста милях от Карлайла…
– До того как достигнуть Эдинбурга, они прошли через Данблейн, – продолжил Мэтью. – Я слышал историю об одном повстанце – бывает и поинтереснее, но мне понравилось.
– Что же он сделал? – спросила Кэтрин, чувствуя себя неуютно. Мэтью, казалось, слишком радуется тому, что Эдинбург сдался. Она снова подумала о словах Анис:
«Нужно будет действовать после начала осады. Тогда будет возможность все изменить».
– Один из повстанцев читал вслух отрывок из Библии, когда они ехали через город.
– Из Библии? Что же именно?
Мэтью откашлялся и закрыл глаза, словно готовясь к исполнению монолога из Шекспира. Несмотря на беспокойные мысли о том, на чьей он стороне, она не могла не улыбнуться. Не открывая глаз, он сказал:
– Хватит ухмыляться.
Кэтрин с усилием вернула лицу спокойное выражение.
– Прости, – тихо сказала она.
Он жестом призвал ее к тишине и мгновение спустя заговорил, изо всех сил стараясь придать голосу нарочитую таинственность:
– Сними с себя диадему и сложи венец… Низложу, низложу, низложу, и его не будет, доколе не придет Тот, Кому принадлежит он, и я дам Ему.
У нее по спине пробежали мурашки. Мэтью с удовлетворением наблюдал за тем, какой эффект произвели его слова.
– Звучит… до ужаса подобающе, – ответила она после долгого молчания.
– Невольно задумаешься, верно? – сказал Мэтью. – Возможно, Чарли и правда должен получить корону.
