Посмеиваясь, Красин показал Носкову отпечатанную «Ниной» «Эрфуртскую программу» Карла Каутского.
– Неплохо? Один экземпляр мы послали автору. Геноссе был восхищен и растроган. Кстати, мы продаем эту книжку либералам и выручаем неплохие деньги.
После осмотра типографии состоялось совещание. Носков волновался, то и дело смахивал со лба редкие белокурые волосы.
– Товарищи, я благодарю вас от имени ЦК! Ваша типография – это… это всероссийская печка, она согревает весь наш пролетариат…
Затем начались разговоры о съезде. Большинство подпольщиков держалось ленинской линии, один лишь Караман Джаши сетовал по поводу раскола, говорил об авторитете Плеханова и Мартова, об аргументации меньшевиков. Товарищи темпераментно ему возражали, русская речь перебивалась грузинской, перед носом Джаши мелькали сложенные в характерную щепоть пальцы.
Красин глядел на бледные от подземной жизни лица друзей и думал о них с теплотой и гордостью. Какая духовная сила у этих людей, добровольно вычеркнувших себя из нормальной жизни, какая преданность идее!
В конце он сообщил печатникам самое главное:
– В Тифлисе наши товарищи перехватили провокатора. Из его слов видно, что охранка что-то пронюхала о «Нине», но пока не знает, что это такое – дама, лошадь или адская машина.
Нужно утроить меры предосторожности. Сейчас это особенно важно. После провала кишиневской и петербургской типографий ЦК принял решение сделать «Нину» центральной подпольной типографией партии…
Глава II
Ну-ка, сабелька моя
Зима 1903 года на Карельском перешейке началась свирепыми штормами…
По дороге на станцию приходилось чуть ли не кричать: сосны под зимним балтийским ветром скрипели, гудели, трещали, позванивали обледенелые веточки, порывы ветра несли через дорожки струи песка, смешанного со снегом, за краем ледяного припая ревел, накатывая белые валы, залив, – мирный Сестрорецк, казалось, стал средоточием всех стихий.
– Итак, Алексей Максимович, вы меня сводите с Морозовым через три дня?
– Да уж как договорились…
– Благодарю. Всего доброго.
Горький посмотрел вслед крепко идущему по перрону Красину и подумал:
«Вот новый тип революционера. Деловитый, энергичный, уверенный в себе. И никакого пафоса».
…Спустя некоторое время Красин был уже в Москве.
– Вам нравится это вино?
– Да, нравится, но лучше поговорим о вине после. Алексей Максимович, вероятно, передал вам суть нашего разговора?
– Да. Я могу давать двадцать тысяч в год. Это вас устраивает?
– Двадцать четыре тысячи устроили бы нас ровно на четыре тысячи больше.
Морозов засмеялся и поднял бокал:
– Итак, вам нравится это вино?
Центральному Комитету РСДРП
…Я по-прежнему настаиваю, чтобы сюда обязательно прислали Бориса, Митрофана и Лошадь [4], обязательно, ибо надо людям самим увидать положение… а не плести лапти издалека, пряча голову под крыло и пользуясь тем, что отсюда до ЦК три года скачи не доскачешь.
Нет ничего нелепее мнения, что работа по созыву съезда, агитация в комитетах, проведение в них осмысленных и решительных (а не соплявых) резолюций исключает работу «положительную» или противоречит ей. В этом мнении сказывается только неумение понять создавшуюся теперь в партии политическую ситуацию…
Я думаю, что у нас в ЦК в самом деле бюрократы и формалисты, а не революционеры. Мартовцы плюют им в рожу, а они утираются и меня поучают: «бесполезно бороться!»… Либо ЦК станет организацией войны с ЦО, войны на деле, а не на словах, войны в комитетах, либо ЦК – негодная тряпка, которую поделом выкинут вон.
