– Второе? Как сказать… – протянула Аня.
– Алла успешно обкатала первый том, можно сказать, имела восторженный интерес к себе и бешеный успех. А другие ее книги критики обошли гробовым молчанием? На них были прохладные, кислые отзывы или вообще случились тихие провалы? Что-то я не слышала, чтобы падкие на сенсации газетенки (?) раздували пожар ее тщеславия. И еще одна проблема частенько возникает. Читатель в следующей книге ищет что-то понравившееся в предыдущей, как бы ее продолжение, а Алла им предлагает совсем другое, новое. Им приходится перенастраиваться.
– Так это и хорошо. На мой взгляд, следующие ее книги тоже стилистически выдержанны и интересны образованному читателю. Ты права: они сложны для понимания простого обывателя. Мне кажется – я, конечно, могу ошибаться, – если произведение не сразу стало всем понятно, то это не означает, что оно не талантливое. Может, его время не пришло. И потом, важна не только позитивная реакция читателей, негативная тоже много чего полезного в себе заключает. Андре Моруа писал: «Не бойтесь быть непонятыми». Мое предположение, правда, не относится к книгам для детей, – уточнила Аня. – Сложное произведение постепенно затягивает читателя. Достоевского я тоже долго училась читать.
– Зачем? – насмешливо спросила Инна.
– Чтобы понять. И теперь я вижу, что он слишком резонирует с современностью. Иуды и Раскольниковы не перевелись. Тема преступления и наказания особенно злободневна в нынешние времена. И Чайковского я не скоро полюбила. Лишь когда почувствовала, что его музыка озарена светом небес, когда доросла до понимания.
– Пушкин тоже не скоро дошел до нашего национального сознания, – сказала Жанна, чтобы хоть чем-то поучаствовать в разговоре.
Оказывается, она не спала и с закрытыми глазами внимательно слушала беседу подруг.
– Алла очень осторожная и не любит заранее говорить о своих книгах, пока не убедится в их одобрении в соответствующих кругах. Она не спешит распахивать душу журналистам, которые работают на «массы». И на этот раз она не станет грешить против своих правил, – сказала Аня и покраснела, сконфуженная серьезным тоном своей речи.
– Породу ничем не испортишь. Фрукт всегда будет аристократом, а овощ – простолюдином, – беззлобно проехалась Жанна на счет именитой сокурсницы. – И ты не устояла перед ее авторитетом.
– Мы по телефону иногда спорим с Аллой, но наши диспуты касаются исключительно особенностей и тонкостей литературного языка, – сказала Лена, желая своим замечанием закончить затянувшееся обсуждение. Но Аня «не просекла» намерения Лены и продолжила озвучивать свое мнение:
– В моем понимании, язык – орудие чести и гуманности. Его надо применять так, словно находишься под присягой верности своей стране, своей культуре и уважения к людям…
Инна не замедлила воспользоваться ее заминкой.
– У Аллы есть очень длинные рассказы. Они… как жвачка, – сделав выразительную паузу, заметила она. – Чуть-чуть перефразирую Уинстона Черчилля: «Оратор должен исчерпать тему, но не терпение слушателей».
– Длинные они, потому что обстоятельные. Каждый рассказ подробно муссирует одну тему. Как ее разорвешь на куски? Когда текст «провисает», Алла укрепляет и оживляет его включением вкраплений, отвлечений от основной мысли. Но этого недостаточно, поэтому композиционно рассказы она составляет из суммы отдельных микрорассуждений, иногда даже из маленьких новеллок, разграниченных паузами. Она как бы делит произведение на множество фрагментов, несущих определенную символично заостренную мысль, что не дает читателю утомляться. Дробление связано еще и с тем, что произведение «населено» большим количеством героев, которые появляются и очень быстро уходят со страниц книги, оставляя назначенный им след. Это интересный художественный прием, – терпеливо объяснила Лена. – Последняя ее книга – лучшая на сегодняшний день.
