«Так ведь не им горько, нам… Мужчины, читая, не углубляются в суть, скользят по поверхности, да еще в восторг приходят от самих себя? У них же есть чувство юмора!.. Какие же мы все-таки разные», – грустно усмехнулась моя подруга и побежала на кухню спасать котлеты. А мне от ее спича сделалось грустно-грустно… Что было, то было. От себя не скроешь, из памяти не вычеркнешь, – вздохнула Жанна.
– Наверное, женщин больше волнует внутренний мир человека, его переживания, а мужчин – внешние проявления жизни, – предположила Инна.
И Аня рассказала беспокоящую ее историю.
– А я как-то смотрела в гостях многосерийный импортный комедийный фильм про учителя, который, чтобы поправить бюджет своей семьи, стал делать и продавать наркотики. Все гости, включая меня, дружно хохотали, потому что артист, исполнявший главную роль, был неподражаемо талантлив. И вдруг я ужаснулась: «Учитель не думал о людях, которые погибнут от его наркотиков?!» Я, конечно, понимала, что это комедия, но смотреть ее и тем более смеяться мне расхотелось. «Мои друзья хорошие добрые люди, но когда их захлестывают эмоции, они не видят плохого? Я рассуждаю как педагог? Позволить моим подопечным посмотреть этот фильм или нет? От всего плохого не оградишь. Разрешу, но объясню», – завертелось в моей голове. Но настроение все равно уже испортилось.
– И ты принялась совестить своих друзей? – спросила Инна.
– Отстань, – как от назойливого комара отмахнулась Аня.
– Как иногда сказанная человеком милая шутка сразу к нему располагает! Как-то по воле случая, я попала в качестве зрителя в зал, где должны были номинировать на премии наших писателей. Аня, ты тоже там присутствовала. Помнишь? – спросила Инна. – За столом вперемешку сидели писатели и члены комиссии. Я пошутила, мол, надо бы вас развести по разные стороны. И одна женщина из комиссии мне влет ответила: «Мы не на дуэли». А я ей: «И все же сегодня вам придется стрелять без промедления и, главное, без промаха». И так этот маленький диалог хорошо прозвучал, что мы обе улыбнулись, хотя до этого настороженно приглядывались друг к другу. Потом я у одного незнакомого мужчины спросила:
«Вы тоже писатель?»
«Нет, сочувствующий», – ответил он с приятной улыбкой. И я почему-то перестала волноваться, словно уже не ожидала от комиссии сокрушительной критики на произведения своих друзей и будто стопроцентно поверила в справедливый исход мероприятия.
– Последние сомнения отпали? – насмешливым эхом откликнулась Жанна.
Инна не ответила. Ее взгляд был направлен внутрь себя. Мыслями и чувствами она была уже слишком далеко, чтобы услышать, кого бы то ни было.
Аня продолжила ее рассказ:
– Я тогда тоже обратилась к тому же доброжелательному человеку: «Попасть в номинанты тоже престижно?»
«Это, конечно, еще не награда, но уже событие, предполагающее в перспективе возможность восхождения на Олимп», – ответил он мне. Я заметила, что глаза у него были грустные, и подумала, что он тоже из пишущей братии.
– Хочу чего-нибудь веселого и радостного! Хочу простоты и естественности! – вдруг возопила Аня и автоматически оглянулась на дверь.
– Читай тома анекдотов. Очень освежает. Они, как сказал Карел Чапек, комедии, спрессованные в секунды. Их теперь горы на книжных прилавках. В свое время они меня из депрессии вытащили, – сказала Инна и попросила Лену:
– Не в службу, а в дружбу передай мне туесок с пряниками. Наша «милая» беседа возбудила во мне аппетит.
