Ася увидела ту же самую запись, которую видела у Селезнева, но с временным счетчиком.
«Стоп. Вот Леснов и на свободе. Только как рассказать Алексу правду и убедить, что дальше – на пленке не я. Без Олеси, пожалуй, сложно будет.»
– Молчишь?
– Значит, ты безоговорочно веришь тому, что видишь? – Девушка вздохнула. – Второй раз, Воронцов, и на те же грабли.
– Знаешь, сложно не поверить собственным глазам.
– У тебя с ними давно проблемы.
– Не начинай! Пытаешься увильнуть.
– Увильнуть? Зачем? Если бы ты хотел верить, поверил бы моим словам.
– Я бы очень хотел найти хотя бы паутинную ниточку того, что могло бы тебя оправдать. Я сто раз уже посмотрел эту запись, и столько же раз мое сердце рвалось на части. А ведь я даже постарался забыть ту историю с твоей голой фотосессией! Мне каждый раз становилось дурно при одном воспоминании о ней, но я даже в этом пытался тебя понять.
– Вот в этом между вами и разница, – вдруг сказала Ася, – Леснов мне верит без оглядки, не спрашивая, а ты даже любую правду подвергаешь сомнениям!
– Ты же не изменяла Леснову со мной, потому он и верит.
– Фотосессия…, – Ася вздохнула. – Ей сто лет в обед. Это я ее придумала, чтобы раздобыть денег для Тимура. Это была вынужденная мера и успешная. В результате гонорара хватило и мне. Я не хотела ее афишировать по понятным причинам, и, как ты успел заметить подпись и фамилию с инициалами на фото не ставила. Если бы тебе Карина все не растрындела, никто бы из семьи и не узнал. На фотках я и Леснов, фотографировал Тимур. По времени это тогда, когда мы с Федором были вместе, лет 8-9 назад. Больше тут рассказывать нечего. Не думала, что тебя можно было этим до такого состояния довести. Карина точно знала куда целиться, в твое самолюбие. Выстрел в десятку.
– Проще простого назвать меня параноиком! – зло возразил Алекс.
– Твоя позиция окончательная? Ты считаешь, что я падшая женщина? Что на пленке я, и что я вместе со своим любовником решила тебя убить?
– В то, что ты убийца, мне сложно поверить. Возможно это идея Леснова, так освободить тебя от вынужденного брака или еще что. Его слава бежит впереди паровоза. Я же поверил, что у нас с тобой все хорошо. Думал ты действительно любишь меня. Зачем нужно было меня в этом так убеждать? Ведь там, где ты с Федором…, – он опустил глаза, – чего же, тебе в этой жизни не хватает, Анастасия? Неужели приключений?
«Теперь, похоже, будет очень не хватать тебя», – подумала она.
– Я бы больше никогда не хотел видеть тебя. Я не буду настаивать на твоем заключении или непосредственном причастии к тому, что произошло. Только, Анастасия, уходи! Уходи из моей жизни! Я никогда не хочу вспоминать тебя, думать о тебе и знать тебя! Так для всех будет лучше. Хоть и понимаю, что прошу невозможного.
– Сначала отец. Потом твоя мать. Теперь ты. Они-то – ладно! Но ты, Алекс, – На лице Анастасии отразилось огромное сожаление. Что ж, одной проблемой меньше. После этого разговора, я хотя бы теперь знаю, что мне делать дальше. И на том спасибо, Александр Викторович. – Девушка взяла сумочку и направилась к выходу.
– Настя, скажи, хоть что-нибудь в свое оправдание!
Ася остановилась и повернулась к мужу.
– Мне не в чем оправдываться. А сказать я могу, Воронцов, – она вздохнула, стараясь держаться из последних сил, – только, что в этот раз твои ошибки тебе не обойдутся так дешево, как в прошлый. Не верить ведь всегда проще, чем любить.
