– Не думаю, что эта женщина будет так уж ему интересна.
– ?! – брови Федора поднялись и замерли в немом вопросе.
– Он не знает другой Насти, кроме той, которая всегда была в семье Вересковских.
– Что? – голос Федора обратился практически в визг. – Ася, ты уже не ребенок! Ты так и собираешься ломать комедию покорной овечки твоего папочки?
– Это не комедия. Мои родители не знают другой дочери. Я не хочу не оправдать папиных надежд и притом так кардинально. Это чревато ухудшением его здоровья. Он мечтал о достойной дочери, об эталоне женщины в его понимании.
– Бред!
– Конечно. Для тебя бред. Бред и замуж меня выдавать таким диким образом! Господи, и это МЕНЯ! Как овцу… На дворе 21-й век! Что ты, Леснов, можешь вообще понимать в моей жизни, чтобы поучать? Тебя с двух лет учили стишкам Агнии Барто и танцевать польку Мишки с куклой, а меня держать вилку с ножом и нудным правилам этикета и дипломатического протокола! Тому, как я могу сесть, встать, что сказать, какими словами, как себя вести, как ходить в гости, какие места посещать, сколько раз нужно принимать душ, когда подавать вечерний чай. А в десять я танцевала венский вальс лучше Владика Ямы! Потому тебе труднодосягаемы традиции и ценности моей семьи. Мне же… Хм… – Ася перевела дух, – несмотря на то, что они мне стоят поперек горла, я не могу вот так просто ими пренебречь! И моей семье не все равно, что скажут люди. А репутация – не просто слово из девяти букв. И когда я вырвалась из всего этого, меня возвращают обратно в золотую клетку. Свобода, знаешь ли, до-ро-же! – Ася уже просто орала.
– Не кричи! Не кипятись так! Я действительно далек от всего этого и не понимаю тебя с той позиции, что женщины из кожи вон лезут, чтобы охомутать стоящего мужика. А ты уродуешь себя, чтобы он в тебя не влюбился.
– Твое дело не понимать, а делать. То, что Я велю! И смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!
– Ясно. – Федор поднял взгляд на босса и вздохнул. – Значит, теперь мне, придется еще курсировать Донецк-Алушта?
– Правильно. Не перетрудишься.
Леснов вздохнул:
– На случай, вдруг еще раз задашься вопросом, почему я не борюсь за тебя, отвечу сразу: я не идиот. Это ты сейчас так говоришь, а после более близкого знакомства с младшим Воронцовым заново, ты можешь передумать и очень резко. Потому, что вы с ним одного круга, вы слеплены из одного теста. Что касается меня – твое благополучие мне много важнее собственных… хм… амбиций, – Федор стал говорить спокойно и уравновешенно. – Если кто-то тут живет лишь эмоциями, то кому-то нужно трезвое мышление. И я как раз отдаю себе отчет в своих словах. Пусть все идет своим чередом. Когда оценим ситуацию более полно, тогда я сделаю все, что ты скажешь. Договорились? Согласись, что это разумно.
– Договорились. – Ася вздохнула и обняла себя за локти, закрываясь, – Значит, всех меряешь деньгами и родословной.
– А ты не меряешь?
– Конструктивный разговор получился.
– Очень даже продуктивный я бы сказал. Обе точки зрения высказаны и поняты оппонентами. – Федор почти залпом выпил остывший кофе. – Ладно, у меня будет трудная ночь, уже поздно.
– Ты вроде вначале никуда не спешил. Нашел повод сбежать?
– Не хочу трогать то, что мне не принадлежит уже даже по закону.
– Законопослушный ты на-а-аш! – нараспев протянула Ася.
– Прости. На самом деле не то настроение, после нашего разговора. – Федор собрал бумаги и пошел к двери. – Adiós señorita!
