– Что? Что это за бред? Я тут при чём?
– Что вы такое говорите? – вмешалась в разговор Александра. – Это явно какая-то ошибка. Мой муж следователь, он полицейский!
– Вам, возможно, покажется это странным, но полицейские – тоже люди, – отрезал Гаврилюк, даже не глядя в сторону женщины. А потом снова обратился к Алексею:
– Вы поедете с нами или будем беседовать прямо здесь?
– Дорогая, – обратился мужчина к супруге, – это недоразумение, которое очень скоро прояснится. И тогда товарищ лейтенант сам лично принесёт мне свои извинения. А я поставлю под вопрос его компетентность, – Алексей зло взглянул на Гаврилюка, но тот холодно выдержал взгляд.
Через несколько минут Ткаченко вместе с сопровождением вышел из парадной. Александра тревожно наблюдала из окна, как они садились в полицейские автомобили. Как только они скрылись за поворотом, женщина взяла телефонную трубку:
– Саша? Привет. Только что арестовали Лёшу… В убийстве того парня, упавшего с крыши… Да, хорошо.
Отключив телефон, Александра села на краешек дивана и заплакала, закрыв лицо руками.
***
В кабинете стояла напряжённая обстановка. Ткаченко сидел напротив Меркулова и сверлил его взглядом, полным ненависти. Сам же Меркулов равнодушно перебирал бумаги, даже не глядя в сторону следователя, как будто специально затягивая паузу. Потом он поднял голову и совершенно спокойно спросил:
– Итак, Алексей Степанович, как давно вы знакомы с Анной и Виктором Леоновыми?
– Со школы, – взяв себя в руки, так же спокойно ответил Ткаченко.
– А почему Вы об этом не сказали операм?
– А меня никто об этом не спрашивал.
Меркулов усмехнулся:
– И насколько близкими у Вас были отношения с Анной Леоновой?
– Дружеские. Я, знаете ли, женат.
– Настолько дружеские, что Вы звонили ей рано утром в примерное время убийства? Вот распечатка звонков на её номер. – Меркулов протянул бумагу, но Ткаченко даже не взглянул на неё.
– Да. Аня с Витей поссорились вечером, поэтому я звонил утром узнать, всё ли хорошо.
– В начале седьмого?
– Я знал, что Витя каждое утро на пробежке. Конечно, мне было удобно позвонить в его отсутствие.
– У нас есть основание полагать, что вас с Анной Леоновой связывали более близкие отношения, о которых узнал Виктор. Он Вам угрожал?
Гаврилюк и Гера в один момент подняли головы и с удивлением посмотрели на Меркулова. Но у него на лице не шевельнулся ни один мускул.
Ткаченко выдержал паузу, а потом ответил:
– Мы живём в двадцать первом веке. Советского союза больше нет. За измены не отчитывают на партсобраниях и не выгоняют с работы. Тем более за дружеские отношения. Едва ли подобным мне можно было бы угрожать.
– Вы живёте в квартире жены, поэтому в случае развода оказались бы на улице?
– Так себе мотив, товарищ майор, – усмехнулся Ткаченко. – Я взрослый самодостаточный мужчина. Да ещё при звании. Могу и на служебное жильё претендовать. Как видите, слабоват повод рискнуть ближайшими двадцатью годами своей жизни.
– Где вы были в момент убийства?
– Дома. Спал. Подтвердить может моя жена.
– Спросим.
– Товарищ майор, ваши обвинения не стоят и ломаного гроша.
– Обвинения? – Меркулов изобразил на лице удивление. – Вас в чём-то обвиняют? Мы проводим расследование и опрашиваем свидетелей. Спасибо, что смогли уделить нам время и ответить на вопросы. Не уезжайте, пожалуйста, из города. До свидания.
Меркулов снова занялся бумагами, всем своим видом показывая, что разговор продолжать не намерен.
