– Стоп камера, – командует Сосновская. – И все же, Илья Владимирович. Я знаю, что ваш брак был фиктивным. Навела справки, – хищно прищуривается она. – Вы просили Еву сыграть вашу жену, так? Вам был нужен образ добропорядочного семьянина перед выборами.
– Даже если это и так. Вы думаете, что я подстроил аварию? Из-за того, что она отказалась подыграть мне? Намеренно оставил сына сиротой? Вы в своем уме, Сосновская?
– Да нет… Я просто…
– Не вздумайте где-то озвучивать свои умозаключения. Жду репортаж в ближайшие десять минут.
Ольга кивает и приказывает оператору приступать к монтажу. Мы с Саном возвращаемся в машину. Цымбало сует визитку и записывает мой номер телефона, намекнув, что в «таких ситуациях» первым подозреваемым являются супруги погибших. Пропускаю его слова мимо ушей и плюхаюсь на заднее сидение. Мысли кружатся в голове, как стая насекомых. Кто мог желать Еве смерти? И кто является распорядителем счетов фонда после ее возможной гибели? Кому было выгодно избавиться от нее? За что? Вопрос сдавливает горло тисками и застревает в груди, словно распадаясь на горькие частицы. За что? У несправедливости порой нет объяснений… И поступками двигают не благородные цели, а низменная зависть.
– Мне потребуются все документы фонда, – произношу со вздохом, когда мы подъезжаем к моему дому. – И возглавить фирму Андрея Васильевича мне вновь придется.
– Илья, а тебе не кажется, что человек, испортивший машину Евы и подстроивший аварию не знал, что у нее есть муж? Как думаешь? – оборачивается Сан. Выходит, тоже всю дорогу гонял в голове догадки?
– Цымбало сказал, в ее паспорте не было штампа о регистрации брака. И фамилия Сашеньки Аксёнов. Могу предположить, что Ева избавилась от старого паспорта, в котором – я это точно помню – ей его ставили. В женской консультации сказала, что не замужем. И рожала как мать-одиночка. И Сашу… записала на себя. Господи… если бы я только знал… – протягиваю, роняя голову в ладони. – Я бы постарался ее защитить.
– Не кори себя, Илья, – ласково произносит Саныч. – Давай проверим, уже есть репортаж? – он суетливо оживляет экран, проверяя обновление постов. – Вот! Уже вышел. Беги, переодевайся, мы тебя ждем.
Слушаю наставление Саныча и спешно поднимаюсь в квартиру. Она встречает меня привычным безмолвием, чистотой, созданной руками домработницы и незатейливым обедом – опять же, приготовленным ее руками. Поднимаю полотенце и складываю мясной пирог в пластиковый контейнер – угощу водителя и Сан Саныча. Переодеваюсь в трикотажный спортивный костюм, удобные кроссовки и запираю дверь. Спускаюсь по ступенькам во двор, преследуемый навязчивой мыслью: что, если преступник тоже увидит репортаж и задумает избавиться от меня? Какие тайны скрывал Андрей Васильевич? И кто посчитал Еву настолько беззащитной, что позарился на ее имущество ценой жестокого преступления?
– Держи, Сан, – протягиваю помощнику контейнер с ароматным пирогом. – Какие у нас новости?
– Весь пляж «Солнечный берег» заполонен людьми. Человек пятьдесят, не меньше. «Лиза Алерт» сделали репост. От них на поиски придут профессиональные искатели людей. Мы найдем ее, Илья – живую или мертвую. Я вот, о чем подумал? Наверное, мы…
– … поторопились объявлять меня ее мужем, так? – опережаю Сана. – Теперь опасность угрожает и мне?
– Совершенно верно. Андрей Васильевич в прошлом воротил много дел. Слышал, он был должен уважаемым людям. И умер, так и не возвратив долга. Ева многое не рассказывала тебе. Да и Васильевич… Недаром он попросил тебя жениться на его дочери. Значит, его не хило прессовали. Хотели отнять фирму, и он…
