Читать онлайн Слава Доронина - Любовь не продаётся

1. 1 глава. Евгения

В аудитории стояла невыносимая духота. Створки старых окон были настежь распахнуты, но воздух проникал горячий и удушающий. Я выводила ручкой на листе замысловатые фигуры и знаки, делая вид, что слушаю преподавателя и заношу его слова в конспект, хотя на самом деле витала где-то в другом измерении. Если бы не пекло, которое настигло нас в середине мая, можно было бы легко перенестись в мир грез. Но эта жара служила удушающим напоминанием о реальности. Ни мечтать, ни думать о чем-либо не хотелось.

— Итак, на сегодня все, — прозвучало как клич победы из уст преподавателя, ухоженной женщины в годах с пучком на голове, похожим на воронье гнездо.

— В такую жару, если в этот ворох сена кинуть тлеющую спичку, он моментально вспыхнет как свечка, — смеялись парни, сидящие за моей спиной.

Ухмыльнувшись над их недалекой шуткой, я сбросила тетради и ручку в сумку и поспешила выйти из душного помещения.

Колледж, где я заканчивала последний курс, был беден, как и большинство учебных заведений, оставшихся на государственном попечении. Сплит-системы, кондиционеры и прочая роскошь казались недостижимыми для учащихся и преподавателей. Надежду давали лишь предстоящие через пару недель экзамены. И свобода. Относительная, но с легким налетом беззаботности. Перспектива забыть о учебниках была радостной. Сколько времени освободится, мечтала я.

— Женя! — окликнула меня Лариса.

Я обернулась, услышав голос подруги. Лариска спустилась по ступеням, поправила выбившийся из прически локон и остановилась рядом со мной.

— Ты сегодня на тренировку идешь? — спросила она, рассеянно оглядываясь вокруг.

— Иду, — неохотно ответила я.

— Во сколько за тобой зайти?

Настроения не было. Хотелось пить и спать. Не помню уже, когда в последний раз высыпалась с этой учебой и подработкой.

Парни проходили мимо, кидая в нашу сторону многозначительные взгляды. И я каждый раз боялась, что когда-нибудь меня узнают, точнее, об моей маленькой тайне и «небольшой подработке», и по городу поползут грязные слухи, доберутся до матери. Вот тогда явно ничего хорошего не жди.

Ни меня, ни Ларису никогда не видели на тусовках. С однокурсницами мы мало общались. Со стороны казалось, будто мы были неприступными крепостями, но на деле мы просто избегали ненужного внимания.

— Давай как обычно. Как же жарко сегодня, — Лариса провела рукой по влажному лбу.

От жары плавился мозг, наступало бессилие. Как я радовалась, что скоро мы сдадим экзамены и вырвемся на свободу, хоть и на три месяца. Но о свободе, конечно, я погорячилась. Уже присматривала новое место для подработки на всё лето. Сидеть без денег — совсем не радужная перспектива.

— Хорошо, созвонимся, — мы попрощались и разошлись.

С Ларисой мы дружили со школы, с самого первого класса. Делились сокровенными мечтами, вместе ходили на тренировки по танцам в спортивную школу, шли рука об руку по жизни и смотрели на этот мир одним взглядом. Хранили еще одну тайну на двоих и мечтали уехать в большой город, добиться успеха и выбраться из нищеты. И сейчас был самый подходящий возраст для этого. Если немного протянуть, то осядем здесь, скорее всего, уже навсегда.

Щурясь от яркого солнца, я шла по знакомым улицам, перебирая в голове планы на остаток дня. Сил не было ни на что, духота выматывала, хотелось отправиться к речке. Но мне нужно было идти домой и помочь матери посидеть с братишкой, пока она уйдет на работу в вечернюю смену. А после ее прихода на работу уже уйду я. Так мы крутились с ней, ведь жить на что-то нужно было. В глубине души мечтала, что сдам экзамены, заочно продолжу учиться и пойду работать. Затем получу специальность, устроюсь на постоянную работу и буду помогать матери и Мишке. Хоть какой-то копейкой. Хоть покупкой продуктов. Хоть чем-то, потому что видела отчаяние и боль на лице матери, безнадежность в её глазах и пустоту, с которой она жила уже несколько лет.

Отец бросил нас и ушел к молодой любовнице. Просто собрал чемоданы, когда я была на учёбе, Мишка в садике, а мама на работе, и сбежал из дома как трус. Даже развод не оформил, чтобы алиментов на сына не платить. Как предатель самый настоящий и бессовестный. А мать... она просто вмиг поседела и постарела на десять лет, перестала улыбаться и воет иногда до сих пор в подушку, когда Мишку спать уложит. А я слышу все это, но вида не подаю, потому что боюсь подойти, вместе с ней в голос разрыдаться и Мишу разбудить. Так сердце сжималось от жалости и обиды за мать. Да и за себя тоже. Мечтала уехать в большой город. А теперь... Теперь не представляла, как оставить маму и брата одних. Даже не знаю, что могло бы меня толкнуть на этот шаг. Ненавижу за это отца. Предатель. Живет в свое удовольствие, а мать вкалывает на двух работах. У меня сердце рвется на части, как представлю, что Мишка маленький, а уже не нужен отцу. О себе я как-то не думаю, я все же успела получить от отца хоть какую-то ласку и любовь, а вот брат... Отчего такая несправедливость? И ведь даже не знаю, что говорить, когда он спрашивает, где папа? Что ему отвечать, когда у меня вместо некогда сильной любви осталась к этому человеку только лютая ненависть?

Я шла по горячему асфальту, и мне казалось, что мои ноги проваливаются в него, утопают как в песке, и что все вокруг плавится от такой температуры. Ветер едва шевелил листья на деревьях, что росли возле нашего дома. В тени от них приятно пахло свежестью и прохладой. Вначале мая всё вокруг буйно зацвело, и от благоуханий кружилась голова. Остановившись в теньке рядом с сиренью, я вдохнула сладкий аромат и блаженно прикрыла глаза. Сорвав несколько маленьких веточек, я пошла по узенькой тропинке, что вела к нашему дому.

Едва переступила порог крыльца, а навстречу мне уже мчался маленький Миша.

— Привет, — я погладила братишку по голове, поцеловала в светлые мягкие волосики.

— Ты больше никуда не уйдешь? — он нахмурил брови, потому что знал, что сегодня у меня тренировка.

Но напрасно хмурился, я всегда брала его с собой. Что было в этой маленькой головке? О чем думал? Ведь я ни разу еще не подвела этого безобразника. Терпела все его капризы и постоянно жалела. И он чувствовал эту любовь, ластился и бегал за мной как хвостик.

— Уйду, но на чуть-чуть. Со мной пойдешь? — я обняла маленькие плечики.

— Пойду! — на лице просияла улыбка. И брат захлопал в ладоши.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Держи, — протянула ему благоухающие веточки с ярко-сиреневыми цветами.

— Как красиво! — он запрыгал на месте от возбуждения. — Что это? — как все четырехлетки, Миша был очень любознательным и активным.

Самый весёлый возраст, и понимает уже все, и в то же время нужен глаз да глаз за маленьким шалопаем.

— Сирень, Миша, — я искренне улыбалась.

Рядом с ним проблемы имели удивительное свойство уменьшаться в размерах, а сердце, наоборот, увеличиваться от щемящих чувств. Я осознала всю свою любовь к брату лишь в момент, когда отец нас оставил. Во мне тогда столько кипело страстей — от непонимания до свирепой ненависти. Это сейчас я остыла и потухла. Мне стало ровным счетом наплевать на человека, который вычеркнул нас из своей жизни, а первое время сильно переживала.

Я вошла в дом, брат схватил веточки и принялся рассматривать и нюхать, будто увидел впервые. Хотя за год возможно и позабыл, что в прошлом мае я каждый день тащила в дом эти веточки. Мне очень уж нравится этот аромат. Как токсикоман, не могла им надышаться.

— Мам? — я зашла в комнату, оставив сумку на стуле в прихожей.

— Вернулась? — сухо отозвалась мама.

Несмотря на все удары судьбы, мама осталась прежней — доброй, сострадательной, внимательной, не ожесточилась и не стала истеричкой, не стала пить, заливая горе алкоголем, а с каким-то обречением шла вперед, лишь перестала улыбаться, как раньше. Если только иногда Мише. Будто темные дементоры высосали из нее всю радость и счастье. Да, те самые вымышленные существа из мира Гарри Поттера, которые питались хорошими воспоминаниями. История о маленьком волшебнике со шрамом на лбу увлекла Мишу, и теперь он постоянно просил, чтобы я ему про него читала. А я, в свою очередь, тоже просвещалась, узнавала, чем интересовалась современная молодежь и с любопытством перелистывала странички.

Мама готовила на кухне, и я, вымыв руки, пристроилась на одном из стульев возле стола, чтобы помочь.

— Духота сегодня, — мама вытерла влажный лоб и взглянула на меня.

У меня сердце снова сжалось от боли. Возможно, со временем я привыкну к такой маме, но мне было жалко её. При мне она старалась держаться, а у самой в глазах была бездонная пустота.

Миша вбежал на кухню.

— Смотри, мамочка, что Женя принесла, — он помахал веточками, отчего пол усеяли опавшие сиреневые цветки.

— Мишка! — прикрикнула мама, — не мусори! — вытерла руки о фартук, резко вырвала ветки из маленьких рук и бросила на стол.

Нижняя губа Миши задрожала, и он с обидой посмотрел на мать. Он ещё не понимал, что мама устала, что думала о том, как нас прокормить, на что одевать. Хотя я всячески старалась помогать, с юных лет у меня было стойкое чувство, что я всё время была кому-то что-то должна. А по сути, положа руку на сердце, должна была лишь этому маленькому ребёнку, который с уходом отца в какой-то степени осиротел. Мать все чаще срывалась на нем, как будто он был виноват во всех ее бедах. Но как мама не понимала, что Мишка и был тем маленьким оазисом среди всей этой внезапно раскинувшейся пустыни безнадежности в нашей жизни. Да и Бог с ним, с этим отцом, ушел — и скатертью дорога.

Шумно выдохнула и встала, достала стеклянную банку в одном из шкафчиков, налила воды и поставила яркие веточки в воду.

— Сейчас уберу, — бросила через плечо матери, взяла в одну руку ладошку Миши, другой прижала банку к себе, и повела брата в свою комнату. — Цветочки быстро осыпаются, если их не поставить в воду, — спокойно объяснила я, все ещё злясь на мать.

Миша ещё совсем ребёнок, и срывать на нем свою беспомощность жестоко.

— Посиди здесь, я пойду, соберу опавшие листочки и вернусь, — поцеловала в пухлую щечку и ушла.

Мать по-прежнему находилась на кухне. Я же молча собрала все с пола, выбросила в мусорное ведро, что стояло под раковиной.

— Я скоро на смену, Мишка на тебе, — мать стояла ко мне спиной.

— Хорошо, — отозвалась я.

— Буду дома в девять, приготовь что-нибудь на ужин и покорми брата.

Я и так знала все эти прописные истины. Сейчас сама перекушу что-нибудь и засяду за учебники, затем покормлю Мишу и вечером возьму его на тренировку, к девяти вернёмся. С Мишей у нас был уговор, что он не говорит маме, как мы проводим вечер. Обычно я отвечаю, что гуляем, а на деле... Это оставалось нашей маленькой тайной, потому как мама подняла бы скандал. Она всегда была против моего увлечения танцами, считала это чепухой и пустой тратой времени.

— Ты сегодня тоже в смену? — спросила она.

— Да, — протянула я, ощущая стыд, что снова скрывала правду.

Не помню уж, как пришла в голову эта идея, но матери сказала, что подрабатываю официанткой в одной из кафешек в центре города. Ну, а что? Возраст совершеннолетний, вечера свободны. Деньги с чаевых приношу стабильно. Мать поверила, а я была рада, что она не знала об истинном месте работы.

Но жизнь иной раз сама диктует свои правила. В моем случае — я рано повзрослела и увидела ее обратную сторону. Отчасти причиной тому стал поступок отца. Безденежье подлило масла в огонь, а наивные и детские глаза моего брата, измученная мать и желание выглядеть не хуже своих сверстниц и одногруппниц, толкнули меня на отчаянный шаг. Дело случая, но я считала эту работу своим везением. А Эндара, который появился на жизненном пути и вошел в мое положение, своим спасителем.