Получилось у нас с Аленкой так душевно, что служанка, начавшая было протискиваться в дверь с подносом, от неожиданности подпрыгнула. Чайник на подносе тоже подпрыгнул. Невысоко, сантиметров на десять, но и этого ему хватило, чтобы при приземлении отскочить от поверхности и вылить все свое содержимое прямиком на девушку. Хорошо хоть не кипяток был.
– Простите, леди, я сейчас, – залепетала драконица и поспешила скрыться.
– Пойдем приводить тебя в порядок, – предложила я, направляясь в сторону гардеробной. – Красота – первый шаг на пути к сердцу мужчины.
Аленкины глаза вспыхнули фанатичным азартом. Все, Свэн, ты попал! В глубине души мне даже жаль тебя. Где-то очень глубоко.
Со второй попытки нам все-таки подали легкий завтрак в покои и сообщили, что обед будет через полчаса. Что ж, времени привести себя в порядок, а Аленку в боевую готовность было достаточно.
«Вот ведь гад чешуйчатый!» – спустя пять минут ругала я Свэна на чем свет стоит.
Все, что я нашла в гардеробной из одежды, было исполнено на орочий манер – проще уж сразу голой идти! На низ одевались прозрачные шаровары, а грудь прикрывала широкая кофта с низким вырезом из того же материала. Поверх всего этого натягивался приталенный сарафан до пола, опять-таки просвечивающий и с низким декольте, и финальным аккордом шла фата до колена, которая крепилась к прическе, и ее можно было носить как откинув назад, так и закрывая лицо. Нужно ли говорить, что она тоже была прозрачной? Спасало в этом наряде от полного позора только обилие ткани, благодаря чему все самое интересное лишь угадывалось. И, конечно же, нижнее белье под все это великолепие не предусмотрено.
Аленка была в восторге. Мелкая, уже причесанная и накрашенная, крутилась перед зеркалом и радостно повизгивала, что вот теперь-то Мессир от нее точно никуда не денется. Мне же оставалось только тихо злиться и ругаться сквозь зубы, когда я в очередной раз колола себя острой шпилькой, на которых должна была держаться фата. Потянувшись за заколкой, я снова уколола палец. Руки немилосердно дрожали, что не удивительно: а вы попробуйте самостоятельно (и с непривычки) соорудить на своей голове высокую прическу, чтобы ни прядки не выбилось, не имея в наличии даже банальной резинки! И это притом, что Аленку я уже привела в порядок. Сегодня, видимо, личный «стилист» нам не полагался.
– Тьерш! – взвыла я уже в голос, когда на подушечке указательного пальца набухла алая капля. От бессильной злости хотелось плакать.
– Марина, раскрась мне в глаз! Мну бледное чудовище! – приказала Аленка, подсовываясь под пострадавшую руку.
– Что тебе еще там подкрасить? – обреченно поинтересовалась я, осматривая переселенку. Вроде всё на месте. Макияж не поплыл, тушь не растеклась, неяркую помаду не съели, бежевые тени не обсыпались.
– Хотеть вот этот, этот, этот и этот стрелы в глаз, – девчонка методично потыкала пальцами в красную помаду, зеленые тени, яркие румяна и черную подводку. И что мне прикажете рисовать? Вульгарную куклу?
– Зеленые тени не пойдут к голубым глазам, а помада вообще вечерняя! – безапелляционно заявила я.
– Но зеленый хорошо к моя рыжий волоса. И помада тот же! И мну хотеть стрелы в глаз! Ну Марина, ну попжалуйста-а-а-а.
– И где я так успела нагрешить? – вздохнула я тяжко и, плюнув уже на свой макияж, принялась перекрашивать Аленку. Ведь не отстанет же, а все увещевания, что ей вполне достаточно чуть подчеркнутой естественной красоты, наталкивались на стену враждебности.
