Йен осторожно провел пальцами по плечу Евы, борясь с желанием погладить ее по щеке. Но он боялся испугать свою возлюбленную.
– Просыпайся, – сказал Йен.
– Не хочу…
Йен ласково снял пальто, покрывавшее хрупкое тело Евы.
– Мы приехали. Хочешь поесть?
Она поежилась от холода, руки начали искать пропавшее покрывало.
Йен взглянул на своего кучера, Дигби, который стоял за дверью. Слуги давно стали частью его существования. В Индии он обходился одним денщиком, но теперь… Теперь Йену пришлось вновь привыкать к жизни человека его положения, где его все время сопровождают внимательные взгляды многочисленных лакеев. Дигби и еще двое мужчин в ливреях, имен которых Йен не помнил, вытянули шеи, пытаясь разглядеть Еву из-под своих широкополых шляп темно-золотого цвета. Конечно, их поразили события прошлой ночи и новая странная спутница хозяина.
Рядом с дверью находился только Дигби, те двое держались на почтительном расстоянии. Йен бросил на Дигби, который стоял неподобающе близко, недовольный взгляд. Мужчина тут же отпрянул.
– Пойдем, Ева, – более твердым голосом сказал Йен, стараясь избавиться от неловкого чувства, которое вызывали в нем эти трое, готовые выполнить любую его прихоть, поклониться, когда надо, и приветливо улыбаться при каждом взгляде, и с таким же рвением потом сплетничать между собой о нем и судить его поступки. – Поспишь на кровати.
Ева лишь сильнее свернулась на мягком сиденье.
Да уж, было бы гораздо проще, если у него было право просто взять ее на руки и отнести в гостиницу.
– Там будет ванна, – попытался еще раз Йен.
Тут Ева открыла глаза.
– Что будет?
Несмотря на тревогу, Йен улыбнулся. Ему следовало сразу догадаться, что может порадовать ее больше всего.
– Да, Ева, хорошая горячая ванна.
Она выгнулась и начала потягиваться.
– Ох, да. – Но вдруг Ева замерла. Последние остатки сна слетели с нее, и она, широко раскрыв глаза цвета летнего неба, стала оглядываться по сторонам. – Где… – Ева запнулась и испуганно отпрянула в сторону. – Я не…
Ее реакция была такой сильной, что Йен не на шутку встревожился. Он протянул к ней руки, но Ева еще сильнее забилась в угол кареты.
– Что происходит?
В ее голосе слышались нотки паники.
– Сейчас ты вспомнишь. – Йен старался сидеть так неподвижно, что ему даже стало больно. – Я Йен, – сказал он мягким голосом, которым всегда говорил с испуганной лошадью. – А ты свободна.
Ее глаза расширились в пол-лица, которое было таким же белым, как падающий снег за окном. Пальцы впились в обивку сиденья. Все тело Евы было напряжено, как будто она ожидала удара. Несколько секунд его спутница просто смотрела на него, а потом медленно перевела дыхание.
– Я подумала, это был сон. Решила, что ты мне снишься.
– Нет.
– Иногда я теряюсь. – Ева сжала губы и отвела от него взгляд. – Не могу отличить сон от реальности.
– Скоро тебе станет лучше, – солгал Йен.
Он знал, что следующие несколько дней Ева проведет в кошмаре. Она не видела мир два года, и теперь ей предстояло вернуться в него, причем без помощи лекарств. Не пройдет и двенадцати часов, как Еве придется столкнуться с тяжелыми последствиями отмены наркотика.
Йен уже видел это раньше. И хорошо помнил, как военные, и офицеры, и призванные на службу солдаты мучились, пытаясь отказаться от лекарств, которыми они заглушали боль после тяжелых ранений. Смотреть на их страдания было ужасно.
– Я…
Ева выглянула из окна, потом села прямо. В ее распахнутых глазах был страх.
