– Именно диалог двух пьяных мужиков. Вот у него самого и спроси. Если и он что помнит.
– Пойду за Надюхой и спрошу.
– Проспал ты дочь, я уже привела ее. Не хотела, чтобы вы продолжили знакомство. Завтра у нас педсовет, забыл? Спросишь в другой раз.
Но уже на следующий день, окунувшись в работу, Дмитрий Иванович все забыл. В конце недели в перерыве перед третьим уроком его попросили к телефону.
– Второй раз звонит, – сказала учительница по географии.
– Не звонит, а звонит, – едва сдержал себя он, чтобы поправить ее. Скажешь – еще обидится, она мне в матери годится, да и как человек она хорошая. Но так тоже нельзя – с детьми работает.
– Дмитрий? Привет, это Алексей. Со своей стороны я все уладил. Дело за тобой.
Кто такой Алексей, пытался вспомнить Дмитрий Иванович, и о каком деле идет речь?
– Что молчишь? Уже передумал?
– Вы это о чем?
– Разве мы уже на вы? А я думал, мы друзья навеки. Я насчет садового участка. Забыл?
У Дмитрия Ивановича чуть не выпала из руки трубка. Ему стало стыдно за то, что он посчитал их договоренность пьяной болтовней.
– Леша, друг, прости, бога ради, не узнал. С этими сопляками мать родную не узнаешь. Представляешь, только что на уроке к косичкам одной ученицы привязали за ниточку двух тараканов. Один залез ей под платье, с ней истерика, урок сорван, класс в восторге, а я, как видишь, в трансе. Даже тебя не узнал.
– Тараканы – это что-то новое, – засмеялся Алексей Константинович. – Я англичанке в седьмом классе лягушку в сумку положил. Она в обморок упала, когда та ей на грудь прыгнула.
– Интересно, интересно. Как же тебя наказали? Случаем не исключили?
– Мать каким-то образом уговорила не исключать. Ну, так как? Берешь участок?
– При условии, что Костя все лето будет с нами, – ответил Дмитрий Иванович, не веря своему счастью.
Уже в воскресенье он был на участке и прикидывал, где что строить. Надя и Костя носились по участку, как цыплята.
А через месяц, когда Верховы были в Малом театре, Наталья Сергеевна, наконец, занялась Костей. Как и положено, для детей ее возраста, она спросила у него, сколько будет два и три.
– Чего? – переспросил он. – Рублей?
– Почему только рублей? Все, что угодно: игрушек, детей в садике, деревьев.
– А мама моя заставляет меня считать рубли. «Костик, спрашивает она магазине, сколько будет четыреста грамм по три шестьдесят – это за колбасу, плюс два раза по тридцать шесть – это за молоко и еще восемнадцать и тринадцать – это за хлеб и девяносто за сахар». Никак сама не сможет сосчитать, – усмехнулся Костя.
– И ты ей помогаешь считать? Так сколько же будет то, что ты сейчас перечислил?
Костя пошевелил пальчиками, глянул вверх и ответил:
– Три рубля тридцать семь копеек. Если мама даст четыре рубля, ей должны дать сдачу шестьдесят три копейки.
Наталья Сергеевна попыталась проверить его, сходу не сумела и, застыдившись, поцеловала мальчика в кудри.
– Ему уже сейчас надо идти в третий класс, – решительно заявила она Ольге. – Его срочно нужно отдавать в школу. Я с директором договорюсь.
– Зачем? Учиться он еще успеет, а ребенком уже никогда не будет, – возразила та. – И вы его совсем не знаете. Он такой баловной.
– Баловным он должен быть, как всякий ребенок. Но Костя ваш особенный и к школе может перезреть, и тогда учиться ему с первоклассниками будет не интересно. У одной моей знакомой с сыном так и случилось. В два года он уже мог читать.
