– Неужели это доставляет тебе удовольствие? – от безысходности спросила я.
– Если хочешь промыть мне мозги, то знай, что лучше не стоит, – мрачно отозвался он.
– Я не этого хочу. Мне интересно понять мотив твоих действий. Почему ты такой?
– Ты не хочешь понимать, тебе просто нужно очередное подтверждение того, что темные – монстры. Не обманывай хотя бы себя.
– Я бы и не смогла.
Светлые не умеют врать, мы начинаем кашлять, когда пытаемся слукавить.
На самом деле я всегда считала это чем-то необычным. У каждого из нас случаются ситуации, когда проще солгать или промолчать, но все устроено так, что малейшая попытка приукрасить правду проваливается каждый раз – человек раскрывает себя, начиная кашлять. Ложь – это плохо. Светлые живут идеально и правильно. Возможно, есть способы солгать, но нам о них не известно.
– Что ты имеешь в виду? – спросил темный.
– Светлые никогда не врут. Мы просто не умеем.
– Любопытно, – заключил он. – Как я должен в это поверить?
– Кашель. Он выдаст меня.
Темный какое-то время молчал, обдумывал информацию.
– Тогда скажи искренне: что ты сейчас чувствуешь?
Это было легко. Не видела смысла умалчивать: у меня все написано на лице.
– Страх. Одновременно желание выбраться и принять ситуацию.
– Ты веришь в то, что сможешь выбраться? Что сможешь вернуться утром домой? Что я позволю тебе уйти?
– Да, – такое короткое слово, от начала и до конца лживое. Я резко начала кашлять, не сумев остановиться.
Ты просто задумываешься о том, что хочешь солгать. Слова вылетают из твоего рта, и моментально по горлу будто начинают ползать мелкие жуки. Становится противно, и ты пытаешься избавиться от этого ощущения, а твой собеседник уже знает, что ты соврал.
– Если вы такие идеальные, зачем вам этот индикатор? Ты сейчас попыталась соврать мне, хотя по натуре своей не склонна ко лжи. Вы только пытаетесь быть теми, за кого себя выдаете.
– Это не так.
– Уверен, в вашем мире полно людей, которые уже смогли справиться с этой вашей причудой.
– Нет, – настаивала я. – В нашем мире не врут.
– Вы не врете не потому, что хотите говорить правду. Вы просто вынуждены, иначе останетесь без легких.
– А что насчет вас? Было ли в вас когда-то хоть что-то хорошее?
– Нет, – темный даже не задумывался. – Мы рождаемся такими, какими вы нас считаете.
– Раньше мы жили все вместе. Не может быть такого, что это не оставило следа, должно быть хоть что-то хорошее.
Удивительно, что я действительно в это верила. Да, в школе тоже говорили, что темные изначально были такими, но говорили это по шаблону, а на уточняющие вопросы ничего внятного ответить не могли. Вероятно, учителя не знали всего и говорили только то, что им самим рассказывали в детстве.
– И даже не соврала. Попытка вызвать жалость, слабоватые угрозы, поддельное смирение, а теперь что? Пытаешься меня задобрить? Интересно, какие еще способы повлиять на меня ты найдешь?
Темный сдвинулся с места и медленно приблизился ко мне. Я чувствовала его близость каждой клеточкой тела, вновь запах ударил в нос, невероятный, сбивающий с толку, он путал все мысли и влиял на мой организм сильнее, чем что-либо до этого.
«Убийца, убийца, убийца», – кричал голос в голове.
Соберись, Аврора!
– Это все будет бесполезно: ты все равно сделаешь то, что планировал. Только почему ты медлишь? Зачем ты привел меня сюда, усадил на этот стул и болтаешь со мной?
– Для тебя темные – неандертальцы? – он усмехнулся. – Мы любим иногда поговорить, особенно с необычными людьми.
