Собираюсь попытать счастье в другом месте, но сначала хочу все-таки узнать, что за шедевр архитектуры среди панельной панорамы.
«Консерватория имени Великого Музыканта», – гласит надпись на табличке.
Хм… интересно… Массивная дверь в здание открывается, скрипя стариной, и я замираю. Оттуда мне навстречу, словно ошпаренная, выскакивая девушка, со скрипкой наперевес.
Она буквально выбегает из консерватории, сталкиваясь со мной. Кажется, девушка чем-то напугана или удивлена. Смотрю на нее и хмыкаю. Редко таких встретишь!
Передо мной забавная девица с рыжими волосами, заплетенными в косу. Такая девушка-весна. Сразу понятно, что она не красит волосы, и это ее натуральный цвет…
Апельсинка. Смешная. Старомодные очки на носу, скрывающие большие красивые глаза зеленого цвета. Вижу, потому что она стоит прямо передо мной и смотрит во все свои зеленые… Расплываюсь в улыбке, позабыв, что я не в том положении, чтобы очаровывать незнакомок.
Оценив мой видок, или просто из-за того, что чем-то напугана, Апельсинка шарахается от меня. В глазах читается неподдельный страх.
– Я не опасен, – поднимаю руки. – Просто читаю табличку. Это правда, что тут преподавал этот Великий русский композитор?
Молчит. Вцепилась в свой чехол от скрипки, словно это спасательный круг. До побелевших кончиков пальцев. И косится на дверь, как будто бы оттуда сейчас выскочит маньяк.
– Мне нравится его музыка, – продолжаю.
– Да? А ты разве знаешь, что он написал? – недоверчиво изгибает бровь.
– Ага. Мазурка, до минор, к примеру. Как раз под настроение, – кошусь на ее футляр.
– Откуда такие глубокие познания? – распахивает и без того огромные глаза.
– Читал. А ты тут учишься?
– А что? – настороженно спрашивает, отступая.
– Ничего. Просто так спросил. Меня Лёня зовут. А тебя?
– Я на улице не знакомлюсь. Даже с теми, кто знает «Мазурку до минор».
– Тебя смущает только то, что мы на улице? – подмигиваю. Меня разбирает на ха-ха, но держусь.
– Ну вообще… много чего смущает. Например, что ты так странно выглядишь. И одежда на тебе странная.
– На тебе тоже.
Краснеет.
– Как из бабкиного сундука.
– Спасибо, – обижается. – Кто бы говорил.
– А что у бомжа не может быть развито чувство прекрасного?
– Значит, ты бомж?
– Нет.
– А чего тогда такой грязный?..
– Долгая история.
– Очень любопытно, что же за история?
– Ты же с незнакомыми не общаешься?
– Точно. Ну пока, – делает вид, что уходит, но я так просто не отстану.
– Ладно, подожди! Я приехал сюда на заработки. Я сирота… из пригорода. Искал работу, набрел на неблагополучный район… ну и вот. Украли деньги, немного поколотили, одежду испортили… – делаю максимально страдальческое лицо.
Замирает. Оборачивается.
– Неприятно.
– Еще как. Но им тоже досталось. Я отбивался. Потому и куртку порвал.
Апельсинка прищуривается, не верит, видно.
– Ладно, признаюсь честно, мне досталось больше. Но их было пять.
– Ага! Расскажи! – она еще сильнее сжимает губы.
– Ну хорошо. Это были… пять собак. Они хотели меня сожрать, я бежал от них, споткнулся, упал…
– Очнулся, гипс?
– Нет, вроде… хотя провалы в памяти есть. Потому что не помню, как потерял кошелек.
– Ясно. Ладно, я пойду. Странный ты.
– Что, даже не поможешь мне?
– Нет. Говорю же, ты странный и мутный тип. Заливаешь мне какую-то ерунду.
– Слушай, мне очень надо, чтобы ты мне поверила! – складываю ладони, умоляя.
– Денег нет.
– А парень есть?
Апельсинка поднимает брови. Нравится ее смущение и какая-то детская реакция на мой вопрос. Уверен, она ни с кем не встречалась и не будет встречаться еще лет двадцать. У таких девчонок, как она в голове только учеба. Но все-таки, что-то такое в ней есть… что-то, что заставляет меня тащиться за ней следом. Наверное, моя потребность в ее доверии. Она добрая, по лицу видно.
