Звонок раздался, когда она, завершив субботние хлопоты, нежилась в пенистой ванне.
– Добрый день! Не разбудил? Как спалось?
– Спалось прекрасно, проснулась уже давненько.
– Отлично! Надеюсь, планы не изменились, и мы идем гулять?
– Идем, но не сию же минуту?
– Как договорились – в три! До встречи!
В три дверной звонок проиграл первую фразу из «Полонеза Огинского». Нина открыла дверь и увидела охапку ромашек, а за ними смеющееся лицо Виктора Александровича.
– Ой! Это мне? Благодарю! Где ты их нашел в октябре?
– У тебя пять минут на сборы. Я жду в машине, внизу!
Нина не любила московские пробки. А кто их любит, особенно если куда-либо торопишься и времени в обрез? Но сегодня она никуда не торопилась. Тихая музыка, льющаяся из динамиков, теплая рука мужчины, согревающая ее ладошку, волнующий запах мужского парфюма, смешанный с запахом гвоздик, и неторопливый разговор волновали и заставляли сердце замирать. Нет, она не строила планов, не фантазировала и не придумывала историй дальнейших отношений. Она воспринимала все так, как было сейчас и сию минуту. А сию минуту ей было приятно и волнительно.
Два дня они встречались после полудня и отправлялись гулять по городу. Виктор Александрович оказался не только большим знатоком городских былей и истории столицы, но и прекрасным рассказчиком. С удивлением Нина узнавала и открывала свой город.
– Ты узнаешь это место? – спросил мужчина, когда они вышли из машины.
– Конечно. Это Варварка. Вернее, площадь Варварские ворота. Раньше это была площадь Ногина, а в девяностые годы ей вернули историческое наименование.
– А почему Варварские ворота?
– Наверно это связано с храмом Варвары Великомученицы, что вон там, в начале переулочка, расположен. А здесь были ворота в Китайгородской стене.
– Молодец. Второе наименование этих ворот было действительно связано с наименование улицы и располагались они сразу же за поворотом стены на Варварку, в угловой башне, самой укрепленной на протяженности всей стены. Я где-то читал, когда растерзанное толпой тело Лжедмитрия I везли в Убогий дом, внезапно поднялась буря. Резкий порыв ветра сорвал крышу с ворот, когда через них провозили тело покойника. Не смею утверждать, что это факт, но такая быль существует. Видишь подземный переход в метро? Если спустишься на пролет, то с правой стороны есть небольшой участок, где видны остатки кладки стены, сохранившиеся с тех славных времен. И название ворот было связано с вон той, красивой церковью «Всех святых на куличках». А ты знаешь историю этой церквушки?
– Ты имеешь в виду Большой московский пожар, который начался от упавшей в пределе церкви горящей свечи? Об этом знает каждый москвич. Этот пожар заставил Дмитрия Донского задуматься о постройке каменной Москвы. Это по его приказу были использованы Мячковские белые известняки, из которых вытесаны камни для стен Кремля. Отсюда и название – Москва Белокаменная!
– Я с тобой не совсем согласен. То, что Дмитрий Донской отстроил каменные стены вокруг построек Кремля – допустимое утверждение, но и оно не совершенно. Но Мячковские белые известняки, как строительный материал для архитектуры Москвы, использовали еще при Иване I Калите. Ведь это он, получив Великое Московское княжество, повелел заложить первую каменную церковь, Успенский собор. Владимирские «камнесечцы» искусно использовали свойства камня, отстраивая резиденцию митрополита Петра, переселенную Иваном I в главный город Великого княжества из Владимира.
