Любовь в чужом теле - страница 14

Очередь росла быстро, а двигалась медленно. Настолько медленно, что я стал пытаться заглядывать в чужие смартфоны. Все как цивильные люди уткнулись в куски пластика, и только я сижу как неприкаянный, не зная, чем себя развлечь. От скуки я прочитал развешанные на стенах агитплакаты от гриппа, менингита и коклюша.

Сидящие неподалеку от меня бабки пытались втянуть меня в дискуссию по поводу повышения цен и низкой пенсии. Но я отмалчивался, потому что был не в курсе ни цен на продукты, ни размеров пенсии и вообще задушевные беседы это было не моё. Один раз только я уверенно ляпнул, что у меня в кошельке осталось ровно 472 рубля до пенсии. Хотя нет, меньше, я же за проезд заплатил.

К тому моменту, когда подошла моя очередь к терапевту, я мечтал только об одном – о каше в кастрюльке, которая стояла в холодильнике моей бабки. Не знаю, из чего она была, но я готов был съесть всё что угодно.

Дежурная врач дежурно измерила мне давление и дежурно заглянула мне в рот. У меня оказалось пониженное давление и радикулит. Врачиха выписала мне какие-то таблетки и мази, и выдала направление на ЭКГ.

Ладно, в этом теле жить ещё можно, – облегчённо выдохнул я. А как же моя настоящая жизнь? Что творится у меня на работе? Как там они без меня?

Придя утром на работу, я сразу засела за отчёт. Как это ни странно, но меня никто не искал, и я никому не была нужна – ни Севе, ни Радову. Я безмерно удивилась – неужели у одного не возникло желания поцеловать меня, а у другого – желания отчитать?

Я сунулась к девчонкам узнать, что да как.

– Радова сегодня не будет, – заявила всезнающая Катька. – У него сегодня отгул.

Услышав, что Радова сегодня не будет, в первую минуту я обрадовалась. Во вторую мне стало вдруг почему-то грустно. В третью – я отчитала себя за то, что мой мозг выдал такую эмоцию. На четвертой минуте я подумала, что мне лучше сосредоточиться на работе, а не думать о всякой ерунде. На пятой минуте моё обнаглевшее правое полушарие заявило, что Радов – это не ерунда, а мой непосредственный начальник и думать о нём на рабочем месте как раз таки не возбраняется, а наоборот, поощряется. На шестой минуте я разозлилась на всех и вся, и особенно на Радова, за то, что он своим отсутствием взбудоражил мой мозг. Вот как он умудряется, даже не находясь в офисе, действовать мне на нервы?

До обеда я тупо пялилась в экран, пытаясь разобраться в балансе некой организации, которая сама, видимо, не могла в нём разобраться. Ближе к обеду я решила проветриться и пошла к Севе. А Сева не очень-то по мне и скучал, он разъезжал по волнам виртуального океана. Ко мне Сева интереса не проявил и составить компанию для похода в магазин за булочками не захотел – пришлось мне идти в ближайшую пекарню одной.

Я топтался возле дверей офиса, пытаясь сообразить, под каким предлогом проникнуть внутрь. Нельзя же ввалиться к Енотову и заявить, что вот мол, это я, Радов собственной персоной в обличии старухи с радикулитом. Нет, Енотов такой прямолинейности не оценит. Как же обследовать рабочую обстановку?

– Ой, бабушка! А как вы здесь оказались?

Я обернулся на звук знакомого голоса.

Добрынина!

Амелия-Амалия стояла передо мной, держа в руках фирменный пакетик из соседней пекарни. Из пакетика шёл дикий аромат свежей выпечки. Мой желудок призывно завыл, учуяв запах пищи.

– Здравствуй, дочка! – проскрипел я. – Я к внучку пришла, он здесь работает. Ты-то как тут очутилась?