Любовь в объективе. Тайная наследница - страница 5

Но слава богу на празднике были дети и животные. Можно было разбавить скучную работу приятностями. Тем, что я любила больше всего в фотоискусстве. Живые и настоящие эмоции. С маленькими гостями мы порезвились на славу. Вот где радость и счастье! Мальчишки и девчонки так воодушевились ролью фотомоделей, что каждая новая фотография мне нравилась больше предыдущей. А уж как были рады их мамочки бесплатной фотосессии!

С детей я переключилась на птиц. В большом саду, подальше от накрытых под большим навесом столов, их было не мало. Красивые, певучие и спокойные. Они совсем меня не боялись и позволяли сделать отличные кадры. Ну хоть портфолио пополню интересными работами.

Делая шаг назад, выбирая удачный ракурс для одной из птичек, я наткнулась на что-то большое. Это оказалась уличная качеля, больше похожая на гамак. Увлекшись процессом, я не заметила, как ушла далеко от гостей.

–Вот черт! – выругалась я, рассчитывая, что никого из гостей нет поблизости. Злость на себя тут же сменилась страхом. На меня смотрел огромного размера доберман. И он был явно недоволен тем, что я его потревожила. – Тише, тише, – я попыталась сделать два шага назад, но пес сделал тоже самое, только мне на встречу и мне пришлось остановиться. Он не скалился, но его вид был настолько недружелюбным, что я испугалась не на шутку.

–Цезарь, фу! Сидеть!– громкий мужской голос заставил собаку моментально сесть на месте. – Ты зачем пугаешь наших гостей? Не бойтесь, он теперь не двинется с места без команды.

Этого мужчину я не видела еще сегодня. Ни среди гостей, ни среди многочисленного персонала. По внешнему виду определить было сложно, кто он. Тот же строгий костюм, что и на всех мужчинах. Они отличались видимо только стоимостью, но у меня глаз не был на это наметан. В руках то ли телефон, то ли рация – не понятно. Поэтому его статус был для меня загадкой. Но я была ему настолько благодарна за спасение, что было все равно кто он.

Я не был в родном городе уже лет, наверное, пять. К стыду своему меня и не тянуло туда. Да и родным это место можно было назвать с натяжкой. После смерти отца я там не был ни разу. Хотя тетя, родная сестра отца, звала много раз.

Профессиональное чутье подсказывало, что не все так гладко в гибели отца. Для человека, ведущего здоровый образ жизни, не имеющего проблем с сердцем, умереть скоропостижно от инфаркта более чем неожиданно. Но как я ни старался докопаться до правды, ничего не выходило. Все выглядело правдоподобно, никаких зацепок. Как будто всех вокруг устраивало все, что произошло.

Мой отец имел общий бизнес со своим родным братом. И естественно были поводы для скандалов – больших и маленьких. В бизнесе всегда есть, что делить. Марк Штерн, мой дядя не очень любил напрягаться, а вот деньги и красивую жизнь очень даже. Может, поэтому своей семьи у него не было. Делить свое он не хотел даже с женой и детьми, поэтому ни одной, ни других у него не было. Ко мне он всегда относился холодно. Взрослея, я стал понимать, что это из-за матери. Не их круга она была. Она была простой учительницей. Но папа ее очень любил. А его семья в лице родителей и второго сына так и не приняли ее. А вот сестру младшую дядька обожал. Потом его любовь перешла и на племянницу. В их кругу я так и остался чужаком. Сын полукровка! Я же не мог простить их отношения к маме.

Мне всегда было чуждо то, чем они занимались и я продал дяде отцовскую долю, как только получил наследство. Я был в таком состоянии после смерти отца, что не мог принимать взвешенные решения. А дядя очень умело мной манипулировал. А старшего товарища, наставника и друга у меня не было. Я был так убит горем и обижен на всех, что не хотел, чтобы меня хоть что-то связывало с семьей. Бросил учебу и пошел в армию. Служба в вооруженных силах дала мне возможность многое пережить и переосмыслить. Я выплеснул свою боль и злость. Мозги встали на место. Сейчас я бы конечно не отдал бы дяде ничего, хотя бы просто из принципа. Отношения наши испортились давно, еще до смерти отца, а после совсем сошли на «нет». Редкое общение с теткой и сестрой было ниточкой к прошлой жизни. Слабой и тонкой. Но тем не менее. Жить совсем одному на всем белом свете мне стало боязно в последнее время. Некому будет бросить горсть земли в могилу, если понадобиться. А с моей работой шансы на это очень велики.