Любовь в тайге - страница 5

В тайге курящего человека за километр можно почуять, уж очень дым ядовитый. А возле капканов старайся вообще не курить, не отпугивай зверя. Лиса к капкану и месту где курили, никогда не подойдёт, а сохатый, медведь курящего человека, даже если он и не курит сейчас, обойдут стороной.

Ну что прощаться будем? Я отсюда по ручью вверх пойду, на горе водораздела у меня тропа, которая к избушке приведёт. Как будет время или нужда, прибегай.

Лёха пошёл по ручью, а Серёга дальше по речке. Он думал, что вот каким бы человек не был, а всегда в любом пробивается, откуда – то из души, что – то доброе.

3.

Первый снег в тайге это не то же, что первый снег у человеческого жилья: в деревне, городе.

Перемена здесь естественна, она ожидаема тайгой и её обитателями. Эта новизна первого снега здесь не так бросается в глаза.

Присыпанные снегом смёрзшиеся листья хрустят под ногами, ломаясь, они лежат в ямке от следа почерневшими осколками золотистого бабьего лета.

Припорошенные ели, словно накинули на себя белый пуховой платок и теперь стоят, любуясь на своё отражение в реке.

От снега по берегам реки, вода стала темнее и спокойнее. Она несётся уже без прежнего шума, подчиняясь всеобщей торжественности обновления природы.

И только на перекатах позволяет себе, что – то сказать о преобразившей тайгу красоте.

А красота эта величественна и не нуждается ни в каком приукрашивании, она прекрасна именно своей естественностью. Она создавалась веками и не для того чтобы ей красовались и восхищались.

Красота это жизнь. А жизнь прекрасна в любом её проявлении. Даже во сне.

Вот с первым снегом тайга засыпает до весны. Первый снег, как лёгкая простыня, что укрыла её перед сном. Потом будет ещё одеяло, под которым она проспит, пока оно не будет растоплено весенним солнцем, и сейчас в воздухе висит предсонная тишина и нега, которая охватила всё.

Затихли и попрятались обитатели тайги. Они вдруг испугались, почувствовав, что окружающий их мир засыпает, оставляя их самих на себя, и что многие из них погибнут зимой без материнского присмотра тайги.

Но это уже мудрость жизни, мудрость природы.

Сергей сегодня остался «дома» чтобы переделать кучу неотложных дел. Он успел ещё до снега сложить дрова в поленницы, выкопать и обложить камнями «холодильник» в ручье, проконопатить мхом ещё на раз стены избушки. А теперь готовился к охоте.

Первый снег от тепла раскис, а с ветвей капал холодной водой. Идти в тайгу по такой слякоти не имело смысла, тем более что вся живность тоже попряталась в тяжёлом мокром тумане, пахнущем прелыми листьями.

На поляне перед избушкой жарко горит костёр, разогнав вокруг себя на несколько метров тягомотную мокреть. Пламя костра словно смеётся над нависшим над поляной туманом. Весело потрескивают сучья, выстреливая иногда в него снопом искр.

Сергей уже добыл десятка три рябчиков и успел до слякоти насторожить капканы. Он разрывал тушки на пять частей, оставлял себе грудки для еды, а остальное шло для приманки.

Её было мало, нужны были зайцы. У сгоревшей избушки вместе с печкой он нашёл кусок мягкого японского троса для лебёдки и вот теперь расплетал его на жилы. Три оставил для ловушки на медведя и лося, а остальное использовал на петли для зайцев.

Он отжёг проволоку в костре добела, когда та остыла на воздухе, надраил её до блеска песком и накрутил петли.