Все тело осыпало огнем, в шаге передо мной вспыхнул красный и очень плоский огонь, потек во все стороны как по стеклянной стене. Нет, будто ткнули спичкой в середину бумажного листа. Огонь пошел во все стороны, оставляя в середине быстро расширяющуюся дыру.
Я задержал дыхание, почему-то возникла ассоциация со львом, прыгающим через огненный обруч. Ему наверняка еще как страшно, хоть он и лев, а я не совсем бесстрашный царь зверей, да и не обруч это, а намного более грандиозное и страшное.
Нет, не обруч, а вполне себе типичная дверь, какие строили еще древние вавилоняне или хетты, а сейчас у всех в нашем коттеджном поселке. Ну, не сама дверь, только дверная арка, огонь. Только что огонь по всем четырем сторонам…
Проступило серое изображение, я со стучащим сердцем всмотрелся, готовый к чудесным видам инозвездных миров, в первую очередь – планет, дивных дворцов, прыгающих из галактики в галактику автомобилей…
Серая мерцающая дымка застилает все – от рамы до рамы, но, всматриваясь со стучащим сердцем, различил толстые стволы деревьев, причудливо изогнутые ветви, мелкий кустарник…
– Была не была, – прошептал я. Нахлынуло чувство, что если сейчас не решусь, то обретенная возможность исчезнет и никогда больше не появится. – Да в гробу я видел это посольство…
Вскочил и быстро, не давая себе передумать, шагнул в дверной проем портала. Странно, огнем не пахнуло, декорация или огонь где-то за тысячи миль…
Подошва уперлась в мягкий серый мох с торчащими корнями деревьев. Впереди и по сторонам громадные стволы закрывают вид в стороны, а ветви прячут небо. Портал за моей спиной исчез в тот же миг, как я переместился на эту сторону, а я судорожно вздохнул и сообразил, что все это время не дышал, словно страшился спугнуть севшую перед носом дивную бабочку с трепещущими крыльями.
В теле такая слабость, словно вместо Сизифа втаскивал весь день на гору камень. Только потому и не визжу от радости, сил нет, чувствую себя как медуза, выброшенная волной на берег.
Колени подломились, я опустился на землю, ноги налиты свинцом, даже голова тяжелая, будто сам череп из чугуна толщиной в два пальца.
Послышались шаги, кусты раздвинулись, появился Фицрой с флягой вина в одной руке и куском ветчины в другой.
– Долго нам ждать хвороста, – заметил он насмешливо, всмотрелся в мое лицо и сказал уже встревоженно: – Ты чего?.. Еле живой!.. Что тебя подкосило? Ладно, я сам хвороста наберу…
Я с трудом удержал на нем взгляд, свинцовые веки наползают на глазные яблоки, перекрывая все на свете.
Фицрой, веселый и наглый, все еще стоит надо мной и с аппетитом жует ветчину, таким огромным ломтем гнома убить можно, а эльфов – так сразу двух.
Запах ударил мне в ноздри, я ощутил зверский голод.
– Сейчас сдохну, – прошептал я. – А хлеба у тебя нет?
Он изумился.
– Ты же утром жрал в три горла!.. Ну ты даешь…
Я смолчал, а он вернулся, как полагаю, к костру, молодец, я торопливо огляделся и только теперь понял, что портал был, все получилось, но только переместился я аж на целый шаг, вон слева то дерево, под которым я сел, даже трава только-только распрямляется…
Фицрой принес половину холодного бараньего бока с краюхой хлеба и с изумлением наблюдал, как я пожираю все это, как голодный волк, что неделю бегал за добычей.
– Ты приболел, – сказал он с беспокойством. – А нам с больным возиться не с руки. Давай я тебя прирежу по-тихому?.. И тебе хорошо, и нам приятно.
