Найдут его не сразу, а возможно, и не найдут вовсе.
– Слушай, а за что ты меня так ненавидишь? Я хотел с тобой всего лишь подружиться. А с Авророй у нас ничего не было, честное слово.
– Замолкни.
– Я же ведь не виноват в том, что она меня жалеет. Я сам к ней не лезу.
Хотелось его прямо тут и прикончить, но нужно дотерпеть.
Мы дошли до заброшенного парка. Вывел я его прямо к тому месту, где вчера прилёг отдохнуть.
– Слушай, я знаю, что ты собрался сделать. Но хоть дай узнать, почему? Почему меня ты ненавидишь даже больше, чем тех, кто тебя по-настоящему обижают?
– Нихуя ты не понимаешь…
– Ну так объясни! Я хочу знать, из-за чего меня убивают!
– А разве одного моего желания недостаточно? Вот тебе и объяснение. Я просто хочу, чтобы ты сдох. Легко и просто.
– Ты же врёшь!
Я ударил его кастетом по рёбрам, отчего те издали явный хруст, а тот, кому я нанёс данное увечье, закричал и упал на колени.
– Скажи, об этом больше никто не узнает, правда со мной умрёт!
– Закройся, – ответил я ему ударом в скулу, отчего тот пал, однако не вырубился.
– Хули тебе надо, почему не можешь оставить меня в покое? Спокойно бы обошёлся без всего этого!
– Я знаю, что ты только притворяешься плохим! Ты хороший! Я и хочу узнать, почему…
– Хороший? – я встал в ступор. – Ну, паря, ты меня взбесил. Теперь после тебя хуй что останется!
– Виктим, остановись! Что ты делаешь?! – взмолился её голос.
Я обернулся, она неслась на меня с ножом. Смешно.
Попытавшись воткнуть подобие кухонного ножа, Аврора сделала явный выпад, от которого я увернулся, и она чуть не завалилась наземь, однако устояла.
– Умно. Сделала из него приманку. Только зря не позвала никого.
– Позвала. Скоро они придут, – сказала она, удержав равновесие.
Её голос стал более хладнокровнее.
– Возможно, правда, но скорее всего блеф.
– Увидишь, – сказала она и вновь сделала выпад, однако безуспешно. Я выбил нож из её рук и прижал его ботинком к земле.
– А ты – нет, – сказал я и попытался ударить, но…
Время остановилось, всё застыло. Профуго оказался мёртвым. Аврора недоумённо встречала мой удар. Я тянул кулак к её голове. Однако ничего больше не происходило. Я не мог ни пошевельнуться, ни что-либо произнести, ни моргнуть глазом.
Внезапно пришло осознание, что я в этот удар вложил всю силу и злость. Не помешали этому даже испытываемые к ней чувства. А то, что, скорее всего, этот удар для неё станет последним, выбивало из колеи. Если вспомнить Нокс и Аврору, то у неё даже шрама на лице не осталось после этого.
Хотя, возможно, она смогла бы увернуться в следующую секунду… Нет, расстояние от неё до кастета сантиметров пять.
Внезапно резко потемнело в глазах, тело обмякло и будто бы уснуло. В ушах гудела тишина.
Глаза не желали больше видеть тьмы. Голова тоже говорила о том, что пора вставать, отдавая нестерпимой болью. Тело же говорило о том, что я должен был умереть, но что-то пошло не по плану. Даже уши перестали слушать тишину, теперь они слушают, как кровь барабанит в скором ритме.
Открытие глаз также отзывалось в голове. Хотя, их открыв, я увидел, что нахожусь в незнакомом месте. Чисто, тихо, пусто. Само место было деревянным, практически полностью. Деревянные стены, явный самострой, однако намного приличнее городских стен. Деревянная кровать, покрытая шерстяной и мягкой шкурой и полностью перебинтованным мной. Кстати, отчего я настолько перебинтован? Насколько помню, стреляли мне в тело, но отчего руки и башка в бинтах? Может, упал?
