– Живое! – закричал Лусин и бросился к одному из созданий. – Дергается!
Граций поспешно схватил Лусина за плечо, чтобы он не подошел к паукообразным сликшм близко. Из мощных рук галакта Лусин выбраться не мог, но все настойчивей указывал на ближнее к нам тело и все взволнованней твердил, что незнакомец жив.
Вскоре и я увидел, что одна из ног дернулась, задвигались и волосы на голове. Незнакомец сделал слабую попытку приподняться и снова упал. Два его нижних глаза с усилием открылись, обвели нас мутным взглядом и опять закрылись. Движение, очевидно, стоило ему столько сил, что он опять впал в бесчувствие.
– Пятеро мертвы, но этого можно привести в чувство, – сказал Олег. – Куда бы его поместить?
Эллон попросил себе ожившего астронавта. В лаборатории тесновато, но для такого любопытного создания местечко найдется. И если понадобится зкспериментировать для оживления звездного странника, делать это лучше в лаборатории, не так ли?
– Берите его, Эллон, – разрешил Олег. Ромеро обратился сразу к Олегу и ко мне:
– Высокочтимые друзья, не будете ли вы возражать, если я присвою нашим новым двенадцатиногим знакомым название аранов?
Мы поинтересовались, почему Ромеро придумал такое название. Он объяснил, что словечко «аран» как-то связано в древних человеческих языках с обликом паука. Оспаривать, что незнакомцы похожи на земных пауков, мы не могли.
– Еще они похожи на альтаирцев, – заметил я. – Только те симпатичней.
– Те дружелюбней и сердечней, – ответил Павел. – И, очевидно, значительно меньше развиты, чем араны.
Потом я часто припоминал, с какой точностью Ромеро с первого взгляда определил характер аранов.
Аран стоял на двенадцати ногах, запрокинув небольшую голову. Издали казалось, что он остановился сам и вот-вот пойдет опять, или даже побежит, уверенно перебрасывая ноги. Поза эта была придана ему извне, сам он валился набок, чуть ослабевало поддерживающее поле. Он был все в том же беспамятстве, в каком мы внесли его в лабораторию.
День, когда он раскрыл три глаза, запомнился всем.
С момента встречи во звездолетом прошло больше месяца. Мы оставили далеко за собой «черную дырку» коллапсара. Я зашел в лабораторию и разговаривал с Эллоном.
Нас прервал голос Ирины:
– Он парит, Эллон! Эли! Он парит.
Аран и вправду парил. И не только парил, но и двигался на нас. Эллон отпрянул назад, я тоже. Меня испугал третий глаз, я впервые видел его раскрытым. Верхний глаз не вглядывался, а высвечивал. Он был пронзительно, беспощадно зорок. Во взгляде двух нижних глаз тоже не было прежней замутненности, но это были глаза как глаза, умные, немного грустные, без особой проницательности. Позднее мы узнали, что верхний глаз аранов способен ослеплять. Он, конечно, не лазер, но что-то лазерное в нем есть. Эллон поспешно усилил защитное поле, и аран, подтянув расползающиеся ноги, снова медленно взмыл. Он явно стремился пододвинуться к нам.
– Настраивай дешифратор, – попросил я Ирину. – Возможно, нам удастся найти общий язык.
Одновременно я пригласил в лабораторию всех поисковиков. Появились Мери, Лусин, Ромеро, Орлан, Граций, приполз дракон.
Ирина запустила дешифратор на все диапазоны, но контакта не было. Если аран и генерировал какие-то сигналы, то до нас они не доходили. Ирина сказала:
– Он, несомненно, мыслящее существо, но наши приемники не способны понять его.
– Зато, мне кажется, он понимает нас и без специальных приемников, – задумчиво сказал Орлан.
