– Нет, не высокоморальные. Многие хотели бы что-то скрыть, но не могут. Мы физически так устроены. У нас так тело работает. Вернее не тело, а сознание плюс подсознание плюс речевой аппарат.
– Да быть этого не может!
– Ещё как может! Вы там, на земле, так привыкли постоянно врать, что невдомёк вам: способность сказать неправду – такой же дар, как и ментализм, к примеру. Хотя я бы отнесла это больше не к дару, а к патологии, – усмехнулась Элиана.
– Быстро же, наверно, у вас браки распадаются, и родственники ссорятся, и дружба рушится, – с сарказмом заметила Лера.
– Да, это непросто. Непросто сказать правду, непросто услышать правду, – мрачно кивнула Элиана.
– Что-то мне всё-таки не верится, что у вас прям вот все-все всегда-всегда говорят правду, только правду и ничего кроме правды, – скептически покачала головой Лера.
– Ну, есть пара приёмчиков. Можно попробовать что-то скрыть, просто уйдя от ответа или переведя разговор на другую тему. Но это, конечно, мало помогает.
– А как же врачебная тайна, к примеру? Или у вас такого понятия не существует.
– Существует. Есть и врачебные, и коммерческие, и политические тайны. И вот тут мы подходим к самому главному. Что делают там у вас на земле, когда хотят, чтобы человек не солгал? – спросила Элиана и тут же сама ответила: – Применяют сыворотку правды. Вот и у нас есть похожее средство, только с противоположным действием: эликсир неправды, электон.
– Электон?
– На вид обычная такая водичка, бесцветная. Правда, вкус резковатый – кислятина редкая. Но ценится на вес золота. Простому человеку вообще не добыть. Полагается только тому, кому нужна из-за специфики профессии.
– Докторам, например – чтоб врачебную тайну могли хранить?
– Да.
– А студентам-медикам?
– Правильно мыслишь, – усмехнулась Элиана. – Нам тоже по чуть-чуть дают. Ну, чтобы пациентам безнадёжным могли лгать, что у них всё в порядке. Но дозы у нас мизерные, не то, что у докторов. Тем хоть заврись, а нам положено всего около двадцати граммов электона в день. Этого едва хватает на две-три большие лжи, ну или на десяток мелких. Приходится экономить. Но всё равно к вечеру, как правило, ты уже чист.
– «Чист» означает, что действие препарата закончилось, и ты снова можешь говорить только правду?
– Ага, схватываешь на лету. Так вот, будешь свою дозу отдавать мне. Тебе она всё равно не нужна.
– Почему это тебе? – возмутилась Лера.
Она уже поняла, что электон у местных – это своего рода валюта, на которую можно выменять всё.
– Мне, потому что здесь, у нас, тебе больше не на кого положится. – Элиана взглянула на спутницу с прищуром. Лера уже успела заметить, что этот взгляд у блондинки означал скрытую угрозу. – Поверь, чтобы выжить на факультете менталистики, тебе понадобится моя помощь. Поняла?
Валерия кивнула. По крайней мере, поначалу ей действительно придётся рассчитывать только на Элиану. Пока блондинка была единственной доступной Лере энциклопедией выживания в Магической Медицинской Академии.
– Слушай, а кто у вас тут главный? – поинтересовалась Валерия после небольшой паузы. Раз уж Элиана претендует на Лерину порцию чудо-препарата, пусть отрабатывает – делится информацией.
– Имеешь в виду ректора? Профессор Бердоулф. Зачётный чувак.
– Даже так? – удивилась характеристике Валерия.
– Да. Представь, бывает и такое. Или ректор обязан быть злобной сволочью?
Не обязан, конечно. Но у Леры в институте именно такой и был. Не отличался ни покладистым характером, ни уважительным отношением к студентам, ни способностью сплотить преподавательский состав.
