Он отправил одного из ребят за Грановским, а с остальными решил до конца расчистить стену, прежде чем закончить на сегодня работу. То, что он увидел через каких-то десять минут, повергло его в шок. Первые подозрения закрались у Нершина, когда фонарь высветил три ломаные полосы на слегка бугристой поверхности. Он велел солдату смениться и приступил к расчистке сам. Полностью обнажив рельефный рисунок, капитан Нершин уставился на него, не в силах ничего произнести. Это был в точности такой же символ, который по молодости и глупости был вытатуирован у него над солнечным сплетением. Восьмилучевой крест из ломаных линий, изображающих как будто (как ему казалось) солнечные лучи. Нершину почудилось, что в этот момент сама кожа под рубашкой начала зудиться, напоминая о татуировке. Его бросило в холодный пот. Капитан отступил и поспешил скорее вылезти на свет.
Уже был вечер. И на фоне заходящего солнца Нершин увидел перед собой нечеловечески огромную фигуру, как будто облаченную в пурпурное сияние. Не сразу он сообразил, что это игра заходящего солнца. А фигура перед ним – это всего лишь Олег Ляшко.
Еще находясь под впечатлением, Нершин не сразу разглядел мутные увеличенные зрачки солдата, и даже поздоровался с ним машинально, как будто тот вовсе не покидал лагеря. Когда наваждение прошло, он заметил, что Олег совершенно не похож на самого себя. Казалось, он к чему-то прислушивается, глядя через его плечо в темное отверстие коридора под аркой, из которого выходили один за другим ребята. Они здоровались с ним, но Ляшко стоял как истукан, никого не замечая.
– О, Щебет! Добро пожаловать! Ты где был? Мы думали, сбежал!..
– Что, Щебет, обратили тебя в мусульманина? – рассмеялся кто-то.
Ляшко повернулся, и смех тотчас прекратился. Его огромные зрачки пугали своей глубиной.
Все трое предпочли отойти от него.
– Глеб Александрович, что нам сейчас делать?
– Подождем Грановского, – с трудом ответил Нершин.
Ребята ушли отдыхать. Ляшко же так и стоял, глядя в черное отверстие за спиной капитана.
– Расскажи хоть, где был? – Нершин хотел взять его за плечо, но отчего-то передумал.
Олег сам повернулся к нему.
– Абдулхамид сказал, что все, на ком есть метка, должны пойти туда, – произнес он.
Его голос изменился. Стал низким, глухим. И уже отнюдь не думалось, что Ляшко склонен к болтовне.
– Метка?!
Ляшко молчал, продолжая смотреть в темноту.
– Это тебе Грановский сказал?
– Нет, Абдулхамид, – медленно ответил Олег.
– Значит, Абдулхамид?! – удивленно поморщился Нершин. – Он что, по-русски говорил?
Ляшко снова промолчал. Нершин слегка встряхнул его, но тот отстранился и побрел к палаткам. Обернувшись за ним, Нершин увидел Грановского и посланного за стариком солдата.
Ничего не говоря, Грановский выхватил у Нершина фонарь и полез в тоннель. Капитан предпочел остаться снаружи. Он заметил, что Ляшко полез в их палатку. Подумал: пусть отлежится парень, ночью поговорим.
Прошло несколько минут, прежде чем старик вновь показался на поверхности. На нем не было лица. Его борода смиренно повисла, а по щекам стекали капли пота.
– Что скажете, Евгений Владимирович? Что с вами? – сам до сих пор ощущая себя нехорошо, спросил Нершин.
Отдав фонарь, Грановский сцепил ладони и в задумчивости потирал пальцы друг об дружку. То ли довольный открытием, то ли от нервов.
– Похоже, мы нашли то, что искали, – произнес он.
