– Это все лирика, – перебил его старик, шевельнув бровями, – и мне неинтересно. Давай сразу к делу, без вступлений. Операцию «Невод» ты упомянул, просто чтобы разговор завязать, или?..
– Или, – сказал Вольфрам.
– Вот это уже интересно, – впервые в скрипучем голосе послышались нотки одобрения, что ли? – Так что там с «Неводом»?
– Плохо там с «Неводом», – сощурился Вольфрам, пристально глядя на Дежнева, но что там можно прочесть по лицу, где одна лишь и есть приметная деталь – борода. – Артефакт ты там упустил, Петр Степанович. Очень опасный артефакт. Из-за него может пострадать много народу.
Старик долго молчал, уставившись в стол, затем поднял на Вольфрама колючие, прячущиеся на густыми бровями глазки.
– Ты где машину оставил? – неожиданно спросил он.
– Я на электричке, – сказал Вольфрам. – Не хочу бросаться в глаза.
– Это правильно, – одобрительно кивнул Дежнев. – Я тоже не люблю отсвечивать. Кто сказал, что была утечка?
– А кто знает про артефакты все? – задал встречный вопрос Вольфрам.
– Кураторы, – медленно, словно поднимал тяжелый камень, произнес старик.
– Кураторы, – сказал Вольфрам.
– Но ты ведь приехал не просто мне попенять?
– Разумеется, – сказал Вольфрам. – Я хочу знать об этой операции все.
– Все есть в «Деле», – ответил Дежнев и чуть насмешливо прибавил. – Или тебе читать лень?
– «Дело» я прочитал, – сказал Вольфрам. – Но в отчетах никогда не бывает всего. Мне нужны свидетельства очевидцев.
Седые, встопорщенные, как и шевелюра, брови Дежнева на мгновение поднялись.
– Вот как? А что, других очевидцев вы не нашли?
– Ты самый важный, Петр Степанович, и сам прекрасно об этом знаешь. Ты был командиром опергруппы «Консультации», разрабатывавшей объект. Тебе известны все детали и нити. И меня интересуют именно эти детали, пусть самые мелкие, которые могли и не попасть в отчет. Короче – все, что произошло во время операции. А особенно, и это уж точно нет в «Деле», что произошло ПОСЛЕ нее.
– О, как! – после недолгого молчания сказал Дежнев. – Наконец-то хоть кто-то заинтересовался.
– Я не кто-то, – сухо сказал Вольфрам. – Я такой же командир опергруппы, каким был ты. Так что давай начистоту, Петр Степанович. Хватит уже отсиживаться в берлоге. Что произошло там такое, после чего ты ушел на пенсию – или тебя ушли, – а твой начальник Парамонов почти год спустя покончил с собой? Мне нужно это знать.
Про начальника Вольфрам блефанул. Это была, мгновенно возникшая, чистая догадка. Но, очевидно, тут он попал в цель.
Дежнев снова долго глядел в стол. Наконец, пошевелился и словно внутренне встряхнулся.
– Ты прав, – сказал он. – Конечно, ты прав. Кстати, как тебя зовут? А то ты меня знаешь, а я тебя – нет. Непорядок.
– Зови меня Вольфрам.
Улыбка впервые на секунду раздвинула бороду хозяина.
– Выпендрёжное имя, – проворчал он. – Со смыслом, но – выпердрёжное. А по паспорту как?
– Георгий Волков, – сказал Вольфрам и сжал зубы.
Он не любил, чтобы над именем, которое он выбрал сам, насмехались. Но ему было необходимо получить от этого замшелого дачника, в которого так быстро превратился бывший оперативник «Консультации», как можно больше информации, поэтому вступать в конфликт было противопоказано. Следовало засунуть свою гордость куда подальше и выдавливать эту информацию до последней капли. И даже потом просто любезно попрощаться, потому что этот Петр Степанович мог в дальнейшем еще пригодиться. Мало ли что?
