Мэри была главарём банды. Мы всегда сохраняли внешний нейтралитет, но старались не пересекаться друг с другом по работе: она боялась меня как зеркала, я боялась её эмоций. Сильных. Огромных. Пожирающих всё вокруг. Собственно, в своём весьма пожилом возрасте Мэри носила яркие огромные серьги, отвлекающие внимание, подводила губы помадой и флиртовала со всеми, кто попадался на её пути. Пожалуй, только я видела под этим флиртом слои штукатурки из позитива, неумело положенные на грусть, тоску, усталость, раздражение и печаль, старательно накопленную годами. Но виду старалась не подавать.
Именно благодаря Мэри я поняла, что взрослые и детские эмоции отличаются. Я всегда думала, что детские эмоции более поверхностные и мимолётные. Если я отражала грусть ребёнка, скучающего по маме, или злость мальчишки, у которого отобрали мяч, я даже улыбалась. Нет, не потому что эти эмоции были приятными, а потому что они были плохими, но такими лёгкими, быстро проходящими. Улыбалась я от облегчения. Это как когда сталкиваешься с машиной на перекрёстке, и в тот момент, что ты выходишь из машины, ты рисуешь себе картину того, как другая машина разбита вдребезги, твоя машина нуждается в ремонте, всё плохо… А в итоге оказывается, что вы едва шаркнули друг друга, так что обмениваетесь телефонами (да и то ради приличия) и расходитесь по своим делам, довольные, что катастрофы не произошло. Я думала, что эмоции взрослых всегда глобальные, масштабные. Если уж прижмёт кирпичом чьего-то недовольства, то пиши пропало. Ан нет! Оказывается, детские эмоции многогранные и яркие, как радуга. Да, поверхностные, но там всегда и чуточку облегчения, и спокойствие, и радость, и ещё что-то эдакое. Как индийские приправы, добавленные в суп искусным поваром для придания особого вкуса. Что же до взрослых, даже пожилых людей, то их эмоции однобоки. Усталость – и баста. Злость – и достаточно. Отражать такие эмоции мне гораздо тяжелее физически, но у меня нет другого выбора. Приходится восстанавливать дыхание, пить кофе после посещения бухгалтерии, улыбаться, когда видишь, как Мэри флиртует с очередным ухажёром из инженерного отдела… Попросить, что ли, принтер к нам в отдел?!
Зелёная кнопка до сих пор моргала, сообщая, что вот-вот выползет мой заветный листок. Как же приятно, помимо внутреннего скрежета от чужой неудовлетворённости жизнью, слышать немного завывающий звук работающего принтера. Ну-с, почитаем-ка.
Эти футболка и джинсы были менее строгими, чем прошлый комплект. Я же в конце концов с мамой иду встречаться, а не на автограф-сессию в книжный. Ха, а я, наверно, хотела бы побывать на своей автограф-сессии. Впрочем, кроме постов в свой блог, которые я делала по заказу Правительства, я писала только обрывочные фрагменты непонятно чего, рождающегося у меня в голове в периоды переизбытка чужими эмоциями. Я даже не уверена, что их можно считать моими, ведь они появляются под воздействием чужих эмоций, моей заслуги тут как бы и нет. Я не помню, как пишу, мысли как будто сами приходят в голову, как молния пронзая моё сознание и впиваясь в руки, которые как ошпаренные бегают по клавиатуре, чтобы запечатлеть ускользающую идею.
– Ты спрашивал на днях, чувствуют ли люди ответственность за то, что они испытывают, а мы, соответственно, отражаем? – я решила сразу сбить Макса с толку, чтобы он не наделал мне комплиментов, как в прошлый раз.
