Потом я замечаю в узком проходе, отделяющем задний двор от остального участка, Артёма. В руках моего друга дробовик «Ремингтона».
– Башка, – говорит он, и выражение, которое принимает его лицо, заставляет кожу на моей спине пойти мурашками. – Башка у них самое слабое место. Надо стрелять прямо в башку.
18:50
Мы собираемся очень быстро – двадцать минут, и «Ниссан» с «Октавией» полностью укомплектованы. Багажники едва захлопываются: провиант, вода, хозприпасы, амуниция и походные вещи, даже разделённые надвое, едва вмещаются в них. Оружие идёт в салон, за исключением нескольких «Ижей» и большей части колюще-режущего, которые также отправляются в багажник. Топоры, вилы и прочий садовый инвентарь оставляем в сарае – мы теперь продвинутые хищники и должны держать марку. Я беру с собой только мачете. В последний момент Женя вспоминает о самом главном – паре обрезков шланга, с помощью которых можно сливать бензин из баков брошенных на дороге машин.
Объясняя бабушке, что пару дней ей придётся продержаться самой, слышу в свой адрес столько оскорблений, сколько не слышал за раз, пожалуй, ни от кого. Спокойно проглатываю все. Может ругать и ненавидеть меня сколько угодно – главное, чтобы кушать не забывала. Напоследок наказываю ей, если мы не вернёмся, и она начнёт голодать, отпустить Дэна. Его еда может понадобиться ей самой, а псу нужно дать возможность выжить или умереть, пытаясь.
Когда вопрос с бабушкой решён, Миша уводит меня в сторонку переговорить с глазу на глаз. Наше первое правительственное совещание.
– Уже почти семь, – напоминает он. – Через пару часов стемнеет. Может, стоит подождать до утра? С таким арсеналом мы легко сможем пережить ещё одну ночь.
Ему не надо говорить мне об этом. Последние два часа я только и делаю, что слежу за небом и солнцем.
– Мы – да, – отвечаю, – а твоя родня может и не продержаться. Моя, кстати, тоже.
Кладу ему руку на плечо.
– Ничего, если не успеем к темноте, найдём укрытие. Весь город в нашем распоряжении. На этом месте свет клином не сошёлся. Михась, нам нужно уходить отсюда.
– Да, – чуть подумав, сумрачно соглашается тот. – Ты прав.
Возвращаемся к остальным. Я киваю Витосу, и тот раздаёт каждому по жёлтому свёртку.
– Все разворачиваем! – делаю объявление. – С этого момента, если только над головой у нас нет крыши, носим их денно и нощно. Крыша машины не считается.
Ворча, друзья распаковывают плащи и натягивают поверх одежды. Оглядываем друг друга – видок тот ещё…
Бабушка не выходит нас проводить. Её маленький бунт – её воля.
– Ну, что? – обращаюсь ко всем. – Присядем на дорожку?
Теперь ко мне подходит Арт:
– Макс, на пару слов.
Мы отходим к воротам, и Арт вручает мне клочок бумаги.
– Слышь, я сейчас включу музыку, а ты прочти это вслух, ага?
– Что это?
– Да так, – сконфуженно отмахивает он, – просто прочти, окей?
– После выходки с дробашем я боюсь с тобой спорить. Ну, хорошо, давай.
Арт выскальзывает на улицу и садится в «Ниссан». Включает зажигание и выбирает на магнитоле нужную композицию. Я возвращаюсь во двор.
– Секунду внимания! Я сейчас кое-что прочту, а вы послушайте. Только серьёзно, договорились?
На лицах друзей скорее любопытство, чем шутливость. Арт выкручивает громкость на полную и присоединяется к нам. Наш спальный район оглашается звуками музыки. Это «Mystikal – Mystikal Fever».
– Мы – люди жёлтых плащей, – читаю первую строчку, стараясь сдерживать улыбку. Глаз не поднимаю – и так знаю, что на лицах остальных то же самое. Проговариваю жёстче: – Мы – люди жёлтых плащей! Это – наша клятва. Повторяем все вместе.
