Людмила Георгиевна Алексеева: ВСЯ ЖИЗНЬ – СЛУЖЕНИЕ ДОБРУ - страница 9

Одна из самых известных группировок послевоенного времени – «Чёрная кошка» – знакома широкой аудитории по фильму «Место встречи изменить нельзя» С. Говорухина. Неудивительно поэтому, что милиция всячески стремилась пополнить свои ряды. МВД докладывало о беспрецедентных мерах, принимаемых для борьбы с преступностью: «В целях обеспечения общественного порядка и предотвращения роста преступности по г. Москве московской милицией проводится ряд мероприятий: ежедневно выставляется до 1300 наружных постов милиции, высылается 1650 парных патрулей, привлекаются к поддержанию порядка 1800 членов бригад содействия милиции и систематически дежурят у домовладений до 4000 дворников»10.

Инструктаж перед очередным дежурством. Москва.1957 г. Георгий Филимонов третий слева.

По натуре принципиальный и честный, Георгий искренне служил делу партии и был готов в любой момент прийти на помощь попавшему в беду. Старший лейтенант Филимонов прекрасно плавал и весной 1946 г., недалеко от Бородинского моста, спас оказавшегося на льдине мальчика, доплыв до него в ледяной воде Москвы-реке.

В 1957 году Георгий Филимонов вновь проявил служебную бдительность и партийную сознательность, задержав группу расхитителей, за что получил путёвку в дом отдыха ЦК Транспорта «Заключье», где отдыхал со своими сослуживцами.

Во дворе отделения милиции с товарищами. Второй слева – Георгий Григорьевич.

Ниже публикуем отрывки из интервью и дневников Людмилы Георгиевны об её отце, его службе и семейном быте её родителей. Это уникальные свидетельства столичной жизни, запечатлевшиеся в детской памяти и записанные много лет спустя.

На Девичке. Справа Георгий Филимонов. Москва. 1956 г.

«Обычно папа любил ходить в милицейской форме и только по выходным менял верх на обычную рубашку и то воротник всегда держал застёгнутым. Из брюк предпочитал галифе, видимо потому, что сапоги носил чаще ботинок. Форменный китель, до блеска начищенные яловые сапоги, фуражка, шинель, планшет кожаный и, конечно же, портупея с кобурой, в который вложен настоящий боевой пистолет. Отец любил оружие и мог полдня заниматься им: сядет на кухне, никого не пускает – разберёт пистолет и вычищает все детали до блеска. Потом смажет, соберёт револьвер, сложит все железочки в него, положит в кобуру, застегнёт её и с довольным видом ходит по дому.

А ещё он любил умываться и бриться. Брился он тщательно и только опасной бритвой. Подолгу разводил мыло в ступке, мешал помазком, пока оно не запенится, грел воду на газу. Лезвия правил оселком, а доводил, подтачивая и полируя на военном кожаном ремне. Подойдет к зеркалу, пошлепает себя по щекам слегка и тщательно «броется».

Вещи Георгия Григорьевича: слева его кавалеристские шпоры, планшет из натуральной кожи, костяной милицейский свисток, очки и

«опасная» бритва.

Я на всю жизнь запомнила этот скрип-шип отцовской бритвы: тонкий и сухой её звук, когда папа проводил лезвием по коже щеки. Потом он шумно умывался, фыркал от удовольствия, и, обтеревшись по пояс мокрым, холодным полотенцем, перекидывал его на правое плечо и шёл по длинному коридору в комнату, негромко напевая: «Мы красные кавалеристы, и про нас…».

Входя в комнату со словами «Веди, Будённый, нас смелее в бой…», он брал одеколон, выливал на ладонь немного темно-зеленой жидкости и с оханьем (видимо, потому что на спирту и жгла) наносил на всё лицо сразу. Папа обязательно пользовался одеколоном и, как правило, это был либо «Тройной», либо «Шипр», а позже в его пижонскую парфюмколлекцию вошли «Лесной», «Розовая вода» и «Маки».