– Миссис Гриффит, позвольте мне прежде всего выразить вам свои глубочайшие соболезнования в связи со смертью вашего мужа.
Отец, Дэйв и я плечом к плечу сидим напротив нашего куратора в «Либерти эйрлайнс», Энн Маргарет Майерс, худенькой женщины с убранными в хвост белокурыми волосами. Судя по карточке, висящей у нее на шее, она специалист по оказанию помощи, и я с первого взгляда проникаюсь к ней ненавистью. Я ненавижу ее накрахмаленную розовую блузку и то, как она наглухо застегнута на все пуговицы до самой ямки на шее. Ненавижу ее французский маникюр и то, что она так крепко сцепила руки, что даже кожа на пальцах побелела. Ненавижу ее тонкие губы, и глаза цвета грязной лужи, и выражение сочувствия, настолько преувеличенного, что мне приходится сидеть на руках, чтобы не сорвать эту маску с ее лица.
Отец кладет руки на деревянный стол.
– Собственно, мисс Майерс, для начала мы хотели бы, чтобы вы объяснили нам, как так получилось, что имя Уилла стало известно прессе, прежде чем его жена узнала о том, что он был в том самолете.
Энн Маргарет выпрямляется на стуле.
– Простите?
Отец пожимает плечами, и этот жест не случаен.
– Казалось бы, у авиакомпании есть лучшие способы известить родственников, чем сообщать имена пассажиров журналистам, но что я в этом понимаю? Я думаю, что вы в «Либерти эйрлайнс» смотрите на вещи по-другому. Могу сказать одно: эта ваша политика – дерьмо.
– Я… – Она открывает и закрывает рот, как выброшенная на мель рыба. Она смотрит то на отца, то на меня. – Вы узнали о мистере Гриффите из новостей?
Мы втроем киваем.
– О боже, я понятия не имела. Уверяю вас, миссис Гриффит, и вас, мистер Стаффорд, что это не политика «Либерти эйрлайнс». Кто-то совершил огромную, непростительную ошибку, и поверьте, я очень, очень сожалею.
Я знаю, что она делает. Она пытается дистанцироваться и от компании, и от совершенных ею ошибок, но на это не я куплюсь. Ни за что.
Отец, судя по его хмурому виду, тоже не настроен отступать.
– Я ценю это, мисс Майерс, но уверен, вы понимаете, что ваших извинений недостаточно. Нам нужны объяснения, и мы хотим услышать их от тех, кто действительно в ответе за произошедшее.
Он откидывается назад, скрестив руки на груди, – авторитетный, властный, не терпящий возражений. В нужный момент на отца всегда можно положиться. Сегодня он командует.
Энн Маргарет явно напугана.
– Конечно, я понимаю. Как только мы закончим, я выясню, чья это вина, и организую для вашей семьи личную встречу с этим человеком. Устраивает ли вас троих такое решение?
Отец сдержанно кивает, я же не двигаюсь. По-моему, она просто пытается нас задобрить, но я слишком устала, слишком потрясена и разбита, чтобы что-то говорить, иначе я бы давно уже придушила ее.
Мы сидим в представительском зале ожидания авиакомпании «Либерти эйрлайнс» в новеньком новом терминале аэропорта Хартсфилд. Это просторное, роскошно декорированное помещение с зонами отдыха и баром, одна из стен которого, полностью стеклянная, выходит на зону посадки и высадки пассажиров. Самолеты с ревом снуют туда-сюда по ту сторону стекла, словно гигантские снаряды, возбуждая во мне преступные намерения.
– Журналисты уже добрались до вас? – спрашивает Энн Маргарет, и я поворачиваюсь к столу.
Дэйв кивает.
– Они все утро звонили на домашний телефон, и на улице дежурит пара фургонов. Кое-кто из репортеров даже набрался наглости позвонить в дверь и попросить об интервью.
