Виктор сказал, что будет ждать меня на лавочке, в парке, в центре города. Выйдя из маршрутки, я пошла по направлению к центральной аллее парка. Зайдя в парк, я увидела, что на лавочках сидит достаточно большое количество молодых людей в белых майках и коричневых шортах (так описал мне себя Виктор).
Я чувствовала себя не очень комфортно, понимая, что сейчас мне предстоит подходить к практически каждой лавочке и спрашивать у незнакомых мне парней: «Вы не Виктор?»
Согласитесь, какая-то дурацкая ситуация. Мало ли, какая могла быть реакция на мой вопрос. Но ничего не поделаешь, я медленно двинулась вдоль лавочек, и тут меня окликнули. Я подняла глаза и увидела «субъекта» мужского пола в застиранной белой рубашке, затертых коричневых шортах и в сандалиях на грязную босую ногу, правая рука его была «украшена» гипсом.
Вид Виктор имел помятый, глаза были красные, физиономия давно не бритая. У меня создалось ощущение, что он пришел с дружеской или, скорее, с вражеской попойки, закончившейся дракой, в которой ему сломали руку. В здоровой руке он держал бутылку пива. Я сразу хотела развернуться и уйти, но из любопытства решила остаться, сразу про себя решив, что второй встречи, естественно, не будет. Больно уж колоритный «фрукт» попался.
На этот раз расспросы решила начать я. Выяснилось, что Виктора недавно сократили с работы, работал он на заводе слесарем, сейчас он находится в поисках работы, уже полгода, но ничего подходящего не подворачивается.
«В общем, старая песня, работы нормальной нет или я еще не нашел работу, достойную меня», – усмехнулась про себя я. Далее я спросила его, женат ли он? Виктор ответил, что он в разводе, у него есть сын 10-ти лет. После этого он с жаром начал рассказывать про свою бывшую нехорошую жену, которая и сыном не занимается, и на работу устраиваться не хочет, и требует алименты.
– А чем я заплачу? Я же не работаю. И почему вообще я должен ей платить, она все деньги не на сына, а на себя потратит. Она же… дальше следовало неприличное, я бы даже сказала нецензурное выражение из 4-х букв, которым чаще всего мужчины со злостью называют женщин.
– А почему вы развелись? – спросила я.
– Да я же объясняю, хозяйка никакая, сына не воспитывает, лентяйка, как с ней жить?!
– Так уж и никакая? Десять лет ты с ней прожил, да и сына она тебе родила, всё-таки мать твоего ребенка!
– Ну и что, что родила? «От меня любая родить может!» – с гордостью сказал он. А бывшую жену я содержать не намерен!! А сын пусть со мной живет. Дурацкие у нас законы. Почему ребенка с матерью оставляют?! – возмущался он.
Спорить с ним было бесполезно, он был уверен в своей непогрешимости, семейная жизнь была разрушена только по вине его бывшей. Еще и сына хотел забрать себе на воспитание. На что бы они жили, если он не работает, да еще и выпивает, этот вопрос, судя по всему, его не волновал.
Дальше он переключился на меня. Спросил про семью, про детей, очень удивился, почему я не замужем и нет детей. Язык у меня чесался сказать ему, что, глядя на такие «экземпляры», как он, хочется бежать и не оглядываться, и приплатить какой-нибудь другой несчастной, чтобы забрала его. О детях и речи не могло быть.
– А кем ты работаешь? – спросил он.
– Учителем в школе.
– Учителям же ничего не платят сейчас, да? А почему ПТУ не закончила? Пошла бы на штукатура-маляра, без работы никогда не останешься, – посоветовал он.
