– Так если серьезно, сколько ты хочешь за «Бьюик»? – поинтересовался В. с пиететом, не желая оскорбить слишком маленькой суммой молодую девчонку с взъерошенными бровями.
– А сколько предлагаете? – Кати была напугана настолько, что готова была на любую сумму.
– Пять тысяч тебя устроит?
– Долларов? – чуть не взвизгнула Кати.
– Ну не рублей же, – разулыбался В.
– Но вы даже не посмотрели машину.
– Почему же, перед тем как зайти, я оценил ее со всех сторон – а что внутри, меня мало интересует. Все равно реставрировать, – он долил вина себе в бокал и полюбопытствовал: – Почему Кати? Просто Катей нельзя называть?
– Просто Катей нельзя.
– Откуда у тебя этот «Бьюик»? Признавайся, угнала у соседей? – он рассмеялся, чем несколько задел Кати. Она почувствовала себя все той же голодранкой, которой ощущала в английской спецшколе. Неужели она выглядит настолько бедной и жалкой, что не может иметь в собственности даже доисторический «Бьюик»?
– От деда досталась. Стояла в гараже никому не нужная. – Кати предпочла честно ответить на поставленный вопрос.
– А зачем продаешь?
– Деньги срочно нужны.
– А почему деньги нужны? – В. проявлял участливый интерес.
«Что за допрос? Да какая разница, – думала Кати, – на наркотики, аборт и тротиловые шашки, тебе-то что до моих бед?»
– А зачем людям бывают нужны деньги, по вашему мнению? – вопросом на вопрос, уколом на укол – в этом была вся Кати, или не самая смиренная ее часть.
– Чтобы покупать платья и кататься по миру? – В. поправил дорогие часы с платиновым корпусом на правой руке.
– Чтобы деньги делали деньги – уже неправильный ответ? – Кати было пакостно от его шуток, она не знала, в какую категорию их переводить – жесткий подкол или просто невинная ирония.
– И что ты со сделанными деньгами делать будешь? Построишь дом на берегу моря и станешь мизантропом? – В. давно уже скучал по молодым и дерзким человеческим проявлениям.
– Встречу прекрасного принца с ужасным характером. Влюблюсь в молодого, буду независима и всегда неправа.
– А ты смешная.
Снова укол. Снова Кати передернуло. Снова это чувство неловкости. «Какая одиозная личность», – пронеслось у нее в голове, но пронеслось настолько быстро и мимо, что уже спустя мгновение она растворилась в этой беседе, почувствовав, как ее ледяная маска дает трещинки и как ручьями стекает страх быть непонятой под натиском самых едких комментариев.
– Можно маленькую ремарку? – решила с улыбкой подлить масла в огонь Кати и, не дождавшись его согласия, выпалила: – Вы абсолютно не умеете делать комплименты.
– Права. Ладно, давай так – вот половина, – В. открыл кошелек и отсчитал двадцать пять стодолларовых купюр (в момент этого отсчета у Кати потемнело в глазах от чувства сбывающейся мечты), – машину можешь оставить здесь или привезти вечером, съездим к нотариусу, все оформим… Ты с учета ее сняла?
Кати отрицательно покачала головой.
– Я готова выписать генеральную доверенность с правом перепродажи. Как снимать с учета – я не знаю.
– Ладно, тогда вместе к нотариусу сгоняем. И… если хочешь – можешь исчезнуть с деньгами. Я ничего плохого тебе не сделаю. Номер мой у тебя есть. Позвони мне в шесть, если не исчезнешь, и скажи, откуда тебя забрать. А сейчас я побегу, – одним движением руки он подозвал официанта с алебастровой кожей и родинкой на правом веке и передал ему свернутую купюру. – Ты пока позови подруг и пообедайте. Все оплачено. Мне тоже когда-то было восемнадцать. И у меня не было денег даже на сигареты.
