– Вы хотите сказать… – начала Аля.
– Нет, нет, я вовсе не намекаю, что у вас не все в порядке с психикой, хотя справку из психоневрологического диспансера, разумеется, от вас потребую, – отозвалась доктор, – я сейчас о другом. Чтобы вынашивать чужого ребенка, нужно быть такой… абсолютно непробиваемой. Толстокожей. Инкубатором. То есть хорошо отлаженным и бездушным механизмом. А вы – это же видно! – женщина тонко чувствующая. Для таких, уж поверьте мне, суррогатное материнство в пытку превращается.
– Ничего, – твердо отозвалась Аля. – Я справлюсь.
Но докторша не сдавалась. Внимательно взглянула на Алю, спросила:
– Могу я узнать о причинах? Почему вы решили выносить чужого ребенка?
Иронически вздернула бровь, добавила:
– Только не рассказывайте мне, что вы просто хотите помочь подруге.
– Но я действительно хочу – и должна – ей помочь, – грустно улыбнулась Аля. – Но самое главное: мне очень нужны деньги. А Вера может их заплатить.
– Мне уже несколько раз приходилось иметь дело с такими, как вы с Верой. Подругами, – вздохнула врач. – А один раз даже с родными сестрами. Почему-то считается, что из близкого человека должна получиться отличная суррогатная мать. Однако не буду вас обнадеживать: на практике ситуация совсем иная. Во всех случаях дело кончалось взаимными обидами. Скандалами. И, в конце концов, полным разрывом.
– Почему? – удивилась Аля.
– Слишком большая ответственность. Думаете, вашей подруге приятно, что жизнь ее ребенка на целых девять месяцев окажется в чужих руках?
– Думаю, она разумный человек, – парировала Аля. – И понимает, что другого выхода у нее просто нет.
– Умом-то понимает, – согласилась доктор, – но беременность и все, что с ней связано, – разумной меркой не измеришь. Тут слишком большая роль не у разума, а у эмоций. Вы, кстати, собственную беременность хорошо переносили?
– Да я и не заметила ее, – улыбнулась Аля. – Пятый курс, нужно было диплом писать. Только и гадала: успею ли защититься до родов?
– А как вы сейчас будете объяснять свое интересное положение? Дома, на работе? – не отставала Милена.
– Ну, муж, естественно, будет в курсе. От дочки придется скрывать. Мы с Верой уже решили, что месяца с шестого и до родов она мне санаторий оплатит. Где-нибудь в Подмосковье. А на работе возьму отпуск без содержания. Что остается…
– Да, моя милая, – в голосе Милены засквозила фамильярность, – крепко тебя, видно, прижало.
И тут же снова перешла на вежливое «вы»:
– Впрочем, пока никаких планов не стройте. В программу я вас возьму только после тщательного обследования. Это минимум три недели займет: все анализы, ультразвук на нескольких стадиях цикла, полная диспансеризация. Ну, и – вы же грамотная, сами знаете – с первого раза может не получиться. Как вы, кстати, с подругой договорились? Сколько она вам выплатит – в случае неудачной попытки?
– Да нисколько, наверно, – растерялась Аля. – Мы это не обсуждали.
– Ну и зря, – припечатала доктор. – Вы потратите свое время. Вам придется принимать гормональные препараты. Ограничивать интимную жизнь. Это тоже нервы – и труд, который должен обязательно быть оплачен. Сто тысяч требуйте. Никак не меньше.
– Слушайте, – не выдержала Аля, – я никак не могу понять, вы-то сами кто? Врач? Психолог? Или бизнесмен? То есть, простите, бизнесвумен?
Милена безмятежно улыбнулась:
– Спасибо, что хоть создателем гомункулусов не назвали. Но вопрос хороший. Я бы себя прежде всего менеджером назвала. Или кризисным управляющим. Серьезно! Никакие медицинские познания не помогут, если в паре «биологическая и суррогатная мать» будет разлад.
