Магдалина - страница 25

– Вот, правильно, сначала подумай, не пори чушь сгоряча, – удовлетворенно сказал Серега, – сиди, смотри, а я пока чайничек поставлю, чайку тебе заварю для сугреву…

– И для улучшения мозгового кровообращения, – подпел со своей койки Сева.

Над посланием к “дорогим предкам”, погрязшим, как нам тогда казалось, в ханжеском провинциальном целомудрии, Вадик корпел до полуночи. За это время мы успели раз восемь попить чаю и даже выслушать долгое, занудное, но весьма любопытное рассуждение Севы о неразрешимых загадках возникновения на Земле вида Homo sapiens, то есть, нас с вами.

– Вот вы считаете, что от обезьяны, – говорил Сева, обращаясь к воображаемым оппонентам, – но где доказательства? Где ископаемые останки переходных форм, на основе которых можно было бы выстроить такой же последовательный ряд, какой существует, скажем, для современной лошади?.. Где?

– Ну ты сравнил! – восклицал Серега, – человек и лошадь?!. Да ты хоть раз в жизни видел хорошую лошадь?.. Не в кино, а в жизни, в поле, на речном обрыве?..

– Этот вопрос относится, скорее к области поэзии, – продолжал Сева, глядя в потолок выпуклыми линзами очков, в которых светилось двойное отражение оконной рамы, – развитие лошадиного и человеческого эмбрионов поразительно схоже, и лишь на последних стадиях…

– Да заткнись ты! – морщился Вадик, поднимая голову над белой страницей, – венерианский календарь майя, пришельцы-кроманьонцы – какая тебе разница, из какой дыры нас сюда занесло…

– Вадик прав! – восклицал Серега, – он-то теперь точно знает, откуда происходит человек!

– Кончайте, мужики! Тошнит… – ныла из угла Нинка.

В конце концов Вадик дописал свое покаянное письмо, прочел его вслух и, получив всеобщее одобрение, запечатал его в конверт и дал Сереге, чтобы тот уже наверняка отнес его на почту. Пока бдительный Серега сверял адрес получателя с аккуратными строчками в нижней полосе получаемых Вадиком конвертов, они с Нинкой заставили свою койку привезенной откуда-то с городской свалки ширмой и, не дожидаясь, пока в комнате погасят свет, устроили такую бурную сцену примирения, что мы с Серегой не сговариваясь потянулись в коридор курить, а Сева наглухо загородил себя непроницаемым как могильная плита Карлом Бэром.

ГЛАВА …

– Н-да, однако, зверинец у вас там порядочный, – сказал Валерий, когда я закончил свой рассказ о нашей общежитейской жизни.

– Но с другой стороны все понятно, – продолжал он, – вырвались на свободу, ну и развернулись кто во что горазд… И при этом каждый, конечно, считает себя большим оригиналом, думает, что он вот такой единственный и неповторимый уникум – чепуха!.. Совершенно классические типы, почти хрестоматийные: у одного стремление продлить жизнь выступает как защитная реакция против суицидного инстинкта, у другого явно выраженный Эдипов комплекс, третий, при жесткой авторитарной установке, никак не может правильно оценить ситуацию, и оттого, как говорят на его горячо любимой малой родине – “кидает коников”, – то есть скачет по жизни как свихнувшийся кузнечик – что из них из всех получится?.. Не знаешь?

– Не думал, – сказал я, – не до того было…

– Может, перебесятся, может, сломаются, – сказал Валерий, – все возможно… А ты перебирайся ко мне, комната у меня большая, места хватит, участок будем вместе убирать, деньги или пополам или в общий котел – как хочешь…

– А что их делить, все равно потом скидываться, – сказал я, глядя, как плывут за морозными стеклами вагона радужные нимбы путевых светофоров.