В коротком вздохе семнадцатилетней девушки слышались ноты отчаяния, тоски и скуки. Надежда умерла после тщетных попыток открыть деревянную дверь, обитую железными полосами. Кольцо не поддавалось, сколько бы она не тянула за него. Ее комната стала привычной камерой длительного заключения. Ни мягкая кровать с толстой периной, каждый день тщательно взбиваемой старой нянькой, ни притягательный ковер лучшей работы светлых ильхов, ни мольберт с новыми красками от шаманского княжества, ни книги, ни золотые нити для плетения кружева – ничего не могло скрасить эту пытку. Сколько бы подарков не привозил отец, лицо Тарии не меняло хмурого и обиженного выражения.
Все началось полгода назад. В один из зимних дней она гуляла с подругами во дворе Школы. Погода оставляла желать лучшего: низкое небо, стремительно падающий снег, почти метель; голые деревья, чуть прикрыли стыдобу ветвей, дорожки сковал ледный налет, так что кожаные сапожки пытались проехаться, из окон Школы подмигивали желтые, свечные огоньки. Мороза не было. Падающий снег слепил глаза, залетал в рот со смехом и мгновенно намочил головной платок.
Они бегали по заснеженному дворику, шутливо кидались плохо комкающимся снегом, толкались и захлебывались смехом. Тария разогналась. Разгоряченное лицо пылало от свежести улицы и внутреннего задора. Сапожки заскользили, затормозить становилось все сложнее, впереди вырос маленький камешек, девушка упала и стукнулась головой. Из глаз брызнули искры. Мир завертелся конным хороводом. Сознание выпрыгнуло в узкую щель мироздания, а рот уже вовсю декларировал четырехстопные предсказания. Содержания их вытерлись из памяти, но лица подружек выглядели белее снега. На следующий день отец забрал Тарию из Школы.
Девушка яростно барабанила кулаками по двери, надеясь, что старая нянька где-то поблизости, глотая злые горячие слезы, разъедавшие душу. Полгода взаперти, максимум передвижений – до гостиной или кухни; полгода вредных гувернанток, с лицами жаб, характерами крокодила, манерами педанта; полгода проверок дара, попыток выпытать самое простенькое предсказание. А какие глаза делала матушка! Ненавистные или настороженные, главное, чтобы не подходила близко. Даже теперь, когда она привыкла, нет-нет, да мелькнет испуг.
Тария перестала барабанить и опустилась на колени, лбом прижимаясь к двери своей клетки. В какой-то степени золотой. Отец проделал столько всего, чтобы уберечь нерадивую дочь от нападок со стороны короля Айриута и Мудрых рас, для которых Прорицательский дар лакомый опасный кусочек. Со стороны лестницы послышались торопливые шаги. Она поспешно подорвалась и отскочила в сторону, размазывая слезы по лицу. Алая коса подпрыгнула следом.
В комнату ворвалась нянька. Тяжелый взгляд полной, мягкой, румяной женщины смерил пленницу. Оправив синее платье из дешевого сукна, нянька прошла внутрь. Хлесткая пощечина оставила красный след на щеке Тарии. Та зло засопела, собираясь возмущаться, но старушка подошла вплотную, гневно шипя:
– Тария Лаэрта Мариэна ди Эстер! – в глазах няньки отчетливо читалось негодование. – Немедленно прекрати истерику, девчонка. К твоему отцу пожаловал граф Дэллгрин по вопросу о сотрудничестве. А ты сцены закатываешь, – она покачала рано поседевшей головой. – Еще подумает о твоем батюшке невесть что. Посиди, потерпи, я обязательно вернусь и выслушаю все твои пожелания.
