Народ возмущенно зашумел.
– Это тебя здесь скоро не будет, стерва! Давно от тебя избавиться пора! – больше всех кричал раздосадованный садовник, то и дело замахиваясь на горничную лопатой, но ударить так и не решился.
Но были и такие, кто поддерживал Фийну, вопя, что никаких господ им тут не нужно. Жили они без них и дальше проживут.
Изабель сердито прицыкнула на вопящих людей и наступила тишина.
– Вы не хотите стать крольчихой? – нарочито запечалилась Беатрис. – Вы против?
Недалекая служанка опрометчиво пошутила:
– Крольчихой не хочу, а вот на кошку согласна. Пушистую такую, беленькую, хорошенькую.
Сестры переглянулись, и стоявшая перед ними женщина исчезла. Зато появилась белая пушистая кошка, стоявшая на задних лапах и державшая в передних небольшие серебряные тарелки.
Обомлевшие слуги смотрели на это, выпучив глаза. Кошка рефлекторно ударила в тарелки и дико мяукнула.
– А где же наш замечательный барабанщик? – оглянулась Изабель. – Он же вроде уже должен был дойти сюда?
Где-то рядом раздалась негромкая барабанная дробь, будто кто-то маленький и слабый играл на игрушечном барабане.
– А вот и наш управляющий! – герцогиню веселили эти необычные наказания. – Кто еще хочет пополнить наш маленький оркестрик?
На площадь выпрыгнул кролик с барабаном на шее. Поднявшись на задние лапы, он забарабанил передними по барабану. Кошка с безумными воплями вторила ему серебристым звоном, время от времени ударяя в тарелки.
– Какие славные зверьки! – с умилением сказала Беатрис. Кошка выгнула спину и выпустила когти, и Беатрис быстро поправилась: – Ну, почти. – И велела кошке: – Мышей с крысами лови да хомяков, вот злости в тебе и поубавится.
Большинство слуг, те, что смотрели на герцогиню свысока, почитая ее за самозванку, шлепнулись на колени, умоляя их пощадить и обещая выполнять все ее пожелания.
– Все, порядок мы навели, пора и закусить. Дальше вы и сами справитесь, – попрощавшись, сестры друг за дружкой исчезли в голубоватом тумане, и Генриетта осталась одна.
Посмотрев на стоявших перед ней обескураженных людей, громко приказала:
– Все, кто не желает служить мне честно, пусть сегодня же отсюда уедут. Мне здесь предатели не нужны. – И обратилась к верному садовнику: – Вы назначаетесь временным управляющим. Проследите, чтобы все, кто был недоволен моим здесь появлением, к вечеру покинули мое имение. Если вам будет нужна помощь, моя камеристка вам поможет. Она грамотная, умеет и читать, и писать, и считать. Ну и я помогу, если возникнет нужда.
Она ушла, а садовник предвкушающе потер мозолистые ладони и с угрозой посмотрел на тех, кто вопил громче всех. Поняв, что их ждет, народ заволновался и принялся уверять его в полнейшей верности своей госпоже.
Герцог-старший проснулся с предвкушением чего-то на удивление хорошего, такого, что способно изменить всю его жизнь. Энергично поднялся, решив сегодня непременно проехаться верхом, разогнать застоявшуюся кровь. Позвав камердинера, принялся одеваться, что-то негромко напевая. Янг смотрел на него с явным недоумением и даже осуждением, но герцог этого не замечал. Яркое солнце, столь редкое в эти зимние дни, заливало гардеробную веселым светом, и настроение у герцога было соответствующим.
Закончив все положенные утренние процедуры, Эрнольд проверяюще посмотрелся в зеркало. Удостоверившись, что все в порядке, велел камердинеру:
