Магический мир. Введение в историю магического мышления - страница 2
1.2. «Магический мир появляется на свет в человеческой истории»
«Магический мир» возник не из этнографического исследования, проведенного от первого лица, как было, к примеру, с «Землей угрызений»; эта книга родилась из того, что обычно называют «кабинетной этнологией». Де Мартино опирается на значительное количество монографий по этнологии, чтобы извлечь из собранных в них материалов систему постоянных элементов, на основе которой можно было бы составить историко-культурный портрет магизма. Как мы видим, это вовсе не похоже на коллекцию практик и идеологий, призванных удовлетворить интерес к экзотике. Читатель найдет в приложении превосходный анализ – плод трудов Джино Сатты – этнографических источников «Магического мира» и modus’а operandi его автора.
Следующая цитата переносит нас в самую сердцевину проблематики, рассматриваемой во второй главе, очевидно, наиболее содержательно насыщенной, оригинальной и увлекательной. Чтобы нагляднее представить читателю исследовательский стиль Де Мартино, мы предварили эту цитату двумя вопросами, имеющими фундаментальное значение: как в магизме конфигурируется отношение между человеческим присутствием и миром?[6] Каковы отличительные черты существования в цивилизации магического типа?
В магическом универсуме присутствие еще только стремится обрести единство перед лицом мира, удержаться в собственных границах; равным образом и мир еще не отдалился от него, не предстоит ему как нечто отдельное и независимое. В этой исторической ситуации, в этой культурной драме «присутствие в мире» и «мир, открывающий себя в присутствии» постоянно состязаются между собой за определение границ, и в этой борьбе случаются сражения, поражения и победы, а также перемирия и компромиссы[7].
Этот отрывок дает представление о сложности проблем, с которыми имеет дело автор, а также о высоте его слога, которая делает рассматриваемое произведение уникальным образцом научной литературы, не только итальянской. В магическом универсуме границы между человеческим присутствием и внешним миром неопределенны и подвижны; присутствие еще не стало полностью автономным от мира, а мир, в свою очередь, еще не дистанцировался от присутствия, не «заключен» в прочные границы. В этом текучем состоянии возникает опасность того, что присутствие может просочиться в мир, слиться с ним, расточиться в нем. Но столь же велик риск того, что мир может поглотить присутствие и низвергнуться в хаос, несовместимый с элементарным представлением о культуре, которое основано на различении этих двух категорий, необходимом для их взаимодействия. Вероятность того, что магическое присутствие может исчезнуть, указывает на неустойчивое состояние, в котором оно пребывает, а текучесть, таким образом, становится принципом его существования. Это становится очевидным из сравнения с нашим присутствием, которое предстает как уже «определенное и гарантированное», как четко оформленный культурный продукт, способный упорядочивать реальность, также выступающую в облике наличной данности. В горизонте магического сознания, напротив, утверждение автономии присутствия образует финальный пункт, исход процесса in fieri; те же соображения имеют силу и для магической реальности, не имеющей готового основания, но долженствующей быть учрежденной.
Исследование магизма начинается с анализа особых психических состояний, встречающихся в самых разных культурных контекстах. Состояния эти в разных обществах именовались по-разному: olon, latah, амок. В них присутствие лишалось своей целостности и контроля над собственными действиями под влиянием непривычных и/или пугающих явлений, которые в конце концов завладевали им и подчиняли его себе. Так,
Похожие книги
