Гора хлама с озерного дна росла, закупленный на обмен провиант — уменьшался. Катерина раскинулась на лавочке, сетуя на жизнь и бесталанное окружение, Феликс пользовался моментом и приводил в порядок свои записи, изредка подбрасывая в топку розыскных мероприятий новые батоны.
— Потом сразу все посмотрим, — ворчала кошка, осматривая измазанную илом лапку, — я знала, что работа агентом довольно грязная, но такое со мной впервые.
Феликс оторвался от наброска статьи про артефакторию:
— А вы… кстати, а куда утки уплывают?
Утки, сыто крякая, медленно и вальяжно расплывались по озеру. У мостика остался только селезень.
— К-рря, — торжественно заявил он, по такому случаю выбравшийся из воды и доковылявший до лавочки, — К-кря!
— Да ладно, — ответила ему кошка, не поднимаясь, впрочем, с нагретого места, — говорит, все достали. С нас еще два батона.
Феликс пошарил по пакетам — осталось как раз три нарезных. Два были тут же выданы в уплату выполненных работ. Третим стажер придавил пустые пакеты — чтобы не улетели.
— А впрочем, — пробормотал он сам себе, прикидывая размеры горы, — знаете…
Его слова тут же унес ветер, а кошка… кошка уже вовсю ворошила гору мусора, поднятого со дна такого внешне чистого и ухоженного озерца.
— Предлагаю взять с собой и посмотреть в номере.
Катерина, перемазанная илом уже по самые розоватые уши, непонимающе уставилась на Феликса.
— Зачем?
— Помоем, будет лучше видно.
О том, что сама расследовательница снова нуждается в банных процедурах он уточнять не стал.
«Увидит себя в зеркале — сама поймет».
«Ценные улики» перекочевали в пакеты.
— Нужно еще, — недовольно засопела Катя.
— Вижу, — в траве остались выловленные со дна подгнившие палки, покрытые водорослями камушки, пара пустых бутылок — старых, уже со смытыми этикетками.
Насколько знал Феликс, именно они магической ценности точно не представляют — стекло, как и металл, маги с ведьмами для артефактов не использовали; а вот палки с камнями…
— Эти ценные улики мы сейчас надежно упакуем и заберем с собой, — пообещал он.
Катерина осталась вокруг недоупакованной добычи, нетерпеливо суя грязный нос в пованивающие тиной находки.
Феликс ушел за пакетами.
— Кыш! — на оставленной в качестве пресс-папье батоне сидел маленький верткий воробушек.
Ему от утиного пиршества ничего не досталось и сейчас он увлеченно расковыривал последнюю булку, на которую, после долгого ожидания на берегу, у Феликса и у самого были некоторые планы.
Увы, воробушек постарался на славу — в проклеванную дыру виднелся белый батоний мякиш, по золотистым батоньим бокам стекали белые росчерки.
— Кыш-кыш!
Наглая пичуга повернула голову набок, как бы спрашивая «Это ты мне? Уверен?».
— Уверен!
«Ну ладно, сам напросился! — воробушек дернул серенькой головкой, спрыгнул с батона на лавочку. — О, что это?»
Он подскакал поближе к небольшому бурому брусочку из спрессованного кокосового волокна.
Феликс нервно хлопнул себя по карману — пусто!
Воробушек клюнул брусок раз, два. «Ммм, как интересно! А что там внутри? Что-то вкусненькое?»
— КЫШ! — Феликс рванул к наглой птице, покусившейся на его практическую по Маг.Растениеводству.
Воробушек что-то недовольно чирикнул, подхватил брусок в клювик и стремительно влетел в ближайший куст.
— Какого ж…? — то ли прошептал, то ли подумал Феликс.
Именно сейчас в голову не лезло ничего из богатого ассортимента катерининых ругательств, хотя ситуация была более чем подходящая!
